Заговор головоногих. Мессианские рассказы. Александр Бренер

виде – с растопыренными рукавами, с обнажённой внутренностью.

      Взгромоздясь на высокий стул, я впивался взглядом в эту баснословную куртку и уже не мог от неё оторваться: мне страшно хотелось её.

      Я почему-то решил, что если надену кожанку Баадера, то буду счастлив до скончания дней и спасусь ото всех напастей.

      6. И что же?

      Как сказал Йоханнес Баадер: «HURRA!!!»

      Мы с Барбарой действительно украли куртку Андреаса Баадера, а вместо неё повесили на крючок другую чёрную кожанку, купленную нами за гроши в магазине поношенной одежды в Кройцберге.

      Кража произошла утром, когда мы расписывали потолок Rumballote Continua, а Папенфюз вышел на улицу с кем-то потолковать.

      Вообще-то он не хотел оставлять нас без присмотра ни на миг, но всё-таки оставил на пять минут, а когда вернулся, не заметил подмену на стене.

      Помню, он предложил нам по стопке бехеровки.

      Мы выпили, хотя терпеть не могли эту дрянь.

      Через полчаса мы закончили нашу фреску и смылись из жизни Берта навсегда.

      Стоя на Торштрассе, я натянул чудесную кожанку: она пришлась совершенно впору, только чуть-чуть жала в плечах.

      Ветхая, потёртая, заскорузлая вещь, с трудом застегнувшаяся на непослушные пуговицы…

      Я стоял посреди улицы со счастливой улыбкой, как когда-то в детстве, когда родители принесли домой новогоднюю ёлку и всё вокруг запахло хвоей до одури.

      7. Куртка Баадера оправдала мои ожидания.

      Я верил, что она меня спасёт, и она спасла.

      Сразу после её похищения я был счастлив, как никогда.

      И потом, и потом…

      И сейчас, вспоминая и записывая эти слова, я тоже сказочно счастлив, словно дурачок.

      Большинство людей живёт по двоичной системе: удача – неудача, прав – виноват.

      А я – с тех пор как заполучил кожанку Баадера – больше так не живу.

      Я просто беспричинно счастлив, пока что-нибудь не заболит.

      8. Есть только одна маленькая нестыковочка: ворованная куртка уже не налезает на меня.

      И это не потому, что я стал больше, а потому что она стала меньше, увы.

      Возможно, я слишком часто надевал её в дождь?

      Или она ужалась от времени, от безвозвратного течения лет?

      Сперва кожанка была в самый раз, потом сделалась тесновата, потом скукожилась так, что я не мог в неё влезть.

      Тогда я отдал её Барбаре – она пришла в восторг.

      И носила куртку много счастливых лет.

      Я на неё любовался и трогал, гладил, ласкал…

      Но вот миновало последнее лето – мы извлекли кожанку из рюкзака.

      Глядим, а она сжалась в комок, в лоскуток!

      Совсем как шагреневая кожа, о которой писал Бальзак…

      Что осталось от Тимура Зульфикарова

      Раньше я любил солнце, умел пользоваться теплом.

Леон Богданов

      1. Вчера я вспомнил, как когда-то (в 1982-м или 1983 году) посетил в Москве Тимура Зульфикарова.

      Это такой поэт и писатель, которым я восхищался.

      Он написал сценарий фильма