Лилии полевые. Покрывало святой Вероники. Елена Кибирева

через три. Я предупрежу тебя заранее.

      – Хорошо. И у Люция я увижу вашего пресвитера?

      – Если желаешь, то можно увидеть.

      – Да, желаю.

      – В таком случае, желание твое будет исполнено.

      Долго в этот вечер молился Тораний в своей комнате Богу, прося Его просветить Альбина светом истинного учения. Жаркая была молитва раба, и неслась она к Богу от самого искреннего сердца.

      6

      Альбин очень волновался. Что сказал бы отец, если бы все узнал? Какими глазами он взглянул бы на поступок сына? О, буря была бы, несомненно, большая, гнев отца был бы неописуем. И это вполне понятно. Ведь он, Альбин, является преступником уже по одному тому, что идет к христианину, идет ночью, как вор. Волнение Альбина было поэтому вполне понятно. То вдруг ему казалось, что идти не следует и нехорошо обманывать родителей, то являлось горячее желание увидеть поскорее Люция, узнать, что это за вера, чему она учит и кому поклоняются христиане. Альбин волновался и мучился, но отступать назад уже не хотелось. Люций, пожалуй, сочтет его трусом. А Магнусы никогда еще не были трусами. Нет, он пойдет, увидит Люция и узнает, кто такие христиане.

      Дня через два Тораний таинственно шепнул ему:

      – Господин мой, если смущаешься, то…

      Но Альбин не дал докончить Торанию и надменно заявил:

      – Я пойду. Это решено. Сегодня?

      – Да, мы отправимся, когда все улягутся и в доме настанет тишина. Это будет около полуночи.

      – Хорошо, я буду готов.

      С замиранием сердца Альбин ждал условленного времени. Он лег в постель на случай, если бы в комнату вошли отец или мать.

      Тораний приготовил для него верхнюю простую тунику и такой же простой темно-серый плащ. Мать действительно заглянула в его комнату:

      – Альбин, ты уже готовишься ко сну?

      – Да.

      – Ну, спи. Да хранят тебя боги.

      – И тебя тоже, мама.

      Агриппина ушла, плотно закрыв двери. Но Альбин и не думал спать. Он решился на очень смелый шаг, рискуя своею жизнью в случае, если откроется его замысел. Но молодость и любопытство взяли свое. Сверх всего, какой-то тайный голос шептал ему, что христиане вовсе не плохие люди, какими их считают, и все рассказы о них – одна лишь клевета. Альбину казалось, что этот тайный голос его не обманывает. Он лежал на своем богатом ложе, украшенном слоновой костью и серебром, и внимательно прислушивался к каждому шороху. Нервы его были крайне напряжены. Но вот наконец дверь в его комнату тихо, неслышно отворилась и на пороге показалась фигура человека.

      – Это ты, Тораний?

      – Я, господин.

      – Пора идти?

      – Да.

      – Хорошо. Я сейчас одену тунику.

      Альбин быстро встал с кровати, надел серую тунику, поверх которой набросил плащ.

      – Ты уверен, Тораний, что нас никто не заметит?

      – Вполне уверен. Об этом не беспокойся.

      – А раб-привратник?

      – Все устроено.

      С сильно бьющимся сердцем вышел Альбин из дома. Они миновали сад и отворили дверь на улицу. Здесь их ждали два человека, закутанные в плащи.

      – Кто