Ургол. Eвгения Монастырская

взяла в свои ладони сморщенные руки Валды, – сейчас ей так нужно было почувствовать человеческое тепло. Посмотрела в глаза старухи:

      – И что же… теперь делать?

      – Отправляйся туда, где живет твоя любовь. Отправляйся к тому, с кем твое сердце. Вместе легче выжить.

      Валда будто ответила на ее мысли.

      Выходя из залы, старуха обернулась:

      – И вот еще что… Не медли. Уходи скорее. Посмотри, деревня уже на половину пуста. Люди объяты паникой, люди бегут. Болота ожили. И я уже видела, как на опушке леса бродило зеленое существо. Совсем скоро они осмелеют, подойдут вплотную к замку. Теперь тебе предстоит жить в новом мире. Привыкай к этому. И будь осторожна.

      Дверь за Валдой закрылась.

      Действительно, деревня пустела. Каждый день Мариголь наблюдала, как очередная семья, взвалив на телегу свой скарб, и, понукая нервно подрагивающих лошадей, отправляется по мокрой от дождя дороге, куда-то вдаль, в надежде обрести иные земли – светлые, чистые, свободные от зеленолицых.

      Ночью Мариголь подошла к окну. Временами смрад, доносившийся с болот, становился невыносимым. В конюшне тревожно и тихо ржала ее лошадь – Ласточка. Всмотрелась в притихшую деревушку. И в темноте ей почудилось – по улочкам медленно бродят тени, осторожно заглядывают в окна домов, прилипают к стеклу, принюхиваются. Ищут жертву.

      К горлу подступила тошнота. Мой ургол может поджидать меня, свернувшись влажной мокрицей вон под тем раскидистым темным кустом. Глазами моргает, сопит, поводит зелеными ноздрями. Вынюхивает. Ему сладок мой запах, мой страх…

      Мариголь обхватила руками закружившуюся голову. Неужели наш мир обречен? И мы пойдем на корм этим тварям? Она пустилась без сил на холодный пол, разрыдалась.

      Ночью почти не спала, готовилась к отъезду. Путь до города Ромерунга, стоявшего недалеко от океана занимал двое суток. Она туго набила кожаный баул: на дно положила большой кругляш черного хлеба, несколько козьих сыров, пакетик изюма, бурдюк с красным вином и шерстяной огромный свитер грубой вязки, доставшийся от отца.

      Сняла со стены небольшой узкий кинжал, на серебряной цепочке – подарок дяди.

      Медленно обошла свой замок, проводя рукой по холодным, местами поросшим мхом стенам. Поднялась по винтовой лесенке на башенку, где жило семейство сов. Пол покрывал толстый слой подсохшего птичьего помета и по углам громоздились скелетики мелких зверьков – добыча ночных охотников. Подняла блестящее коричневое перышко в белых прожилках, залюбовалась, улыбнулась, положила в карман – на память. Навестив погреб, с грустью окинула взглядом огромные бочки с вином многолетней выдержки. Это вино так любил ее отец.

      Наконец поднялась в библиотеку. Стеллажи с книгами до самого потолка занимали три стены небольшой комнаты. Тяжело прощаться с молчаливыми друзьями в истертых кожаных переплетах. Сколько вечеров она проводила в их обществе, уносясь в волшебный мир книг. Кончиками пальцев она ласкала пыльные переплеты, перешептывалась