Ургол. Eвгения Монастырская

Глаза их лихорадочно блестели, тела покрывали темно-красные пятна. Несчастные скреблись в закрытые ворота замка, выли, корчились и погибали в страшных мучениях. Совы печально ухали, выглядывая из бойниц башни.

      А когда с севера нахлынула раса бешеных племен шарингов-каннибалов, спустившихся со скалистых Медвежьих гор, деду Мариголь пришлось месяц держать оборону.

      Шаринги называли себя сыновьями Большой Медведицы. Их узкие вытянутые лица покрывал коричневый мех, а черные, глубоко посаженные глаза вселяли ужас. Пленных они раздевали догола, прикручивали к огромным вертелам и живьем медленно поджаривали на кострах. Осажденные в замке, закаленные в боях рыцари зажимали уши, а женщины падали без чувств, когда разносились вопли и стоны несчастных, а в окна просачивался удушливый запах горелого человеческого мяса. Шаринги закидывали замок огромными каменьями, пуская их из камнеметов. В стенах образовались трещины. А башне снесло несколько зубцов. Но даже тогда совы не покинули своего жилища.

      И вот теперь…

      Утром Мариголь кликнула кухарку. Приказала позвать Валду, – старую знахарку, живущую в деревне.

      Валда вошла в залу согнувшись, непрестанно жуя впалые губы. Ее ноги подгибались от старческой немощи, волосы колтуном выбивались из-под косынки.

      – Ну… рассказывай бабушка, – Мариголь пригласила ее к столу, осторожно поставила перед ней кувшин вина, ломоть свежеиспеченного, еще теплого хлеба, кругляшку козьего пахучего сыра, – давно хотела поговорить с тобой. Ты ведь что-то знаешь…

      Старуха отломила тонкими, будто истлевшими пальцами крошечный кусочек хлеба, зачем-то долго нюхала его, мяла, наконец, отправила в беззубый рот. Ее глазки мутно смотрели из-под набрякших желтых век. Сделала глоток вина, улыбнулась, зажмурилась:

      – Вку – усно…

      Мариголь попыталась улыбнуться в ответ. Но губы не слушались. Может быть, зря она пригласила эту выжившую из ума старуху? Но еще ее родители обращались к ней за советом. Да и из других деревень приходили к ней люди.

      Мариголь перегнулась через стол, приблизила лицо к Валде. Вгляделась в мутные слезящиеся щелочки ее глаз. Дремавший страх вдруг поднялся, подступил к горлу; паника душила, туманила голову. И уже не в силах сдерживаться Мариголь прохрипела:

      – Говори же! Кто… кто такие ургол!?

      Катая мякиш хлеба желтыми пальцами, старуха капризно фыркнула:

      – Что ж… сама напросилась.

      И шепнула:

      – Немного я знаю, слышала только древнюю легенду. У каждого человека есть свой ургол. Появляясь на свет, мы порождаем двойника в мире теней. До поры до времени он живет в своей сумеречной влажной стране. Но если доведется ему проникнуть в наш мир, он будет искать свое отражение, свою жертву. Такова их природа. Он пойдет за тобой, пока не овладеет целиком твоим разумом, душой, телом. Всю, всю тебя высосет. Даже не заметишь, как переродишься в зеленое нечто. Говорят, Ургол – теневая сторона нашей души.

      Хлебнув вина, Валда