Пламя клинка. Денис Чекалов

его – родовитый князь, давно служил при дворе, – негромко произнес воевода.

      И стало ясно, что в глазах Огнарда «служить при дворе» – занятие для трусов и лизоблюдов, и когда это назвали «службой», то оскорбили всех военных в империи.

      – Вот и нашел для сына тепленькое местечко…

      Я сомневался, что для молодого парнишки, умного и горячего, город на орочьем приграничье был «тепленьким местечком».

      Не важно, чего бы хотел Димитрис – быстрой карьеры или ночных забав с полудницами, – в вольном городе Малахите со всем этим было туго.

      – Он ведь служил, кажется? – небрежно спросил я.

      Знал, что вступаю на тонкий лед, но какого черта?

      Лучше задать неловкий вопрос сейчас, рассориться и избавить себя от непростой работенки, чем после извиваться ужом.

      – Служил? Да он розыскной, – ответил воевода с тем глубоким презрением, что фронтовые всегда питают к ищейкам на поводке императора. – Ловил, поди, нищих да ворье на рынке карманное, а теперь вот тоже считает себя солдатом.

      Огнард покачал головой.

      – Хотел я себе другого помощника. Уже присмотрел парнишку, что служит со мной давно, толковый и орочий язык знает, здесь бы мне пригодилось. Так вот, не дали, «бери Димитриса», говорят. Пришлось… А тот мальчишка, я слышал, где-то в степях Хобгоблинских сейчас служит.

      Он помолчал, думая о судьбе солдата.

      – Ну ладно, чародей, – сказал Огнард.

      Ратники на боевых воронах слетали с платформы, исчезая в переплетении башен и переходов.

      Один Димитрис, на двуголовом волке, не мог летать и направил зверя к лестнице в дальней части платформы.

      – Ты небось с дороги устал? – вопросил воевода. – Что ж, отдохни, поешь; там банька уже готова, и лекаря нашего я пришлю. Потом и поговорим.

      В долине было тепло.

      Суровые горы, закованные снегом и льдом, остались далеко позади, и свежий весенний воздух, казалось, давал мне новые силы.

      – Нет, – я покачал головой. – Ты сказал, дело срочное; значит, сперва дела, а потом уж все остальное.

      – Ну хорошо.

      Мои слова пришлись ему по душе.

      Огнард спешился.

      К нам подбежал молодой парнишка и увел крылатого скакуна.

      Я тоже покинул седло, и железный голем свернулся в шипастый шар, зависший в воздухе. Воевода спрятал его в карман.

      – Здесь поговорим, – предложил Огнард. – Ежели ты не против. Люблю это место: небо – рукой подать и город, как на ладони.

      Я кивнул.

      Далеко под нами раскинулись улицы Малахита.

      Они закручивались кругами, стягиваясь в тугую спираль, и сторожевые башни высились между ними на случай, если враг войдет в город.

      Не было ни одного храма, ни одной башни магов, ни колокольни – только высокие, серые донжоны, где и молились, и сотворяли астральное колдовство.

      – А вон там, – сказал воевода, – Снежные Пустоши.

      Я видел только степь, от городских ворот до самого горизонта. Очень далеко, тая