Они ведь едят щенков, правда?. Кристофер Бакли

первые светляки – феи с сигнальными огоньками.

      – Ты только не пойми меня неправильно, – сказал Жук, – но ты и твои ребята – вы хоть задумываетесь иногда о том, что сражаетесь на стороне рабов?

      – Ну, старший братец, ты же понимаешь: война велась совсем не из-за этого.

      – Да? А из-за чего же тогда? Напомни-ка мне.

      – Ну, да ты и сам все знаешь. Солдат-янки беседует с пленным южанином. Спрашивает его: «Почему вы так нас ненавидите, мятежник Джонни?» А Джонни-мятежник отвечает: «Потому что это наша земля. А вы на ней стоите».

      Жук отпил еще глоток своего коктейля.

      – Ну, вот мы – янки, и мы здесь, на этой земле.

      Бьюкс пожал плечами.

      – Ну, ты меня понял.

      Они наблюдали за тем, как удлиняются тени.

      Жук сказал:

      – Мин жалуется, что тут со стороны болота доносится какой-то ужасный запах. Ты что-нибудь об этом знаешь?

      – Ну, на то оно и болото, чтобы вонять.

      – Но она уверяет, что это какой-то особый, химический запах. С Пекфассом все в порядке? Он там случайно не устроил какую-нибудь лабораторию по изготовлению денатурата или что-нибудь в этом роде?

      – С Пекфассом? В порядке? Да он всегда был «не в порядке» – такой уж уродился.

      – Это я знаю. Но Мин говорит, что он в последнее время стал какой-то раздражительный. Обидчивый, что ли.

      – Может, он опять со своего старого фургона грохнулся. Ты бы лучше пожалел старика.

      – Бьюкс, – сказал Жук. – Я не просто его жалею. Я содержу его. Кормлю и одеваю. Я мог бы найти себе и более вменяемого смотрителя в доме для умалишенных.

      – Кстати, Белла проломила ступеньку лестницы.

      Жук вздохнул.

      – Этой девице пора сбрасывать вес.

      – Да уж! Так она скоро всю лестницу обрушит.

      – Она почти единственный человек, на которого маман не огрызается. Я загляну к ней после обеда. Как она?

      – На днях требовала, чтобы я отвез ее на избирательный участок.

      – Это в июне-то?

      – Заявила, что хочет проголосовать. За Эйзенхауэра.

      Жук задумался.

      – Вот что значит болезнь Альцгеймера! В молодости она всегда была за Стивенсона.

      Бьюкс понизил голос.

      – По-моему, Минди не очень-то довольна нашим уговором.

      – Знаю.

      – Я слышал, как она говорила по телефону. Нет-нет, я не подслушивал – просто зашел за чем-то на кухню. Но, кажется, она разговаривала с кем-то по поводу приюта.

      – Я никуда не собираюсь отправлять ее, Бьюкс. Ни в какое учреждение.

      – Да я тебе ничего такого и не предлагал. Я просто заметил, что твоя жена отнюдь не в безумном восторге от нынешнего положения дел.

      – Моя жена может катиться…

      – Катиться? Куда катиться?

      Позади них стояла, скрестив руки, Минди.

      – Дорогая! – изображая радостный энтузиазм, выкрикнул Жук. – Я рассказывал Бьюксу, что ты так прекрасно катаешься на лошади, что запросто перепрыгнешь через любой забор. Какой угодно высоты, в каком угодно