Не уходи. АНАТОЛИЙ ЭММАНУИЛОВИЧ ГОЛОВКОВ

      ФЕЯ ТАНЬКА

      Если по-честному, мы прогнали Таньку давно – за воровство с елки конфет и золоченых орехов.

      Это было последней каплей.

      Она подставляла нас, где могла:

      поливала крупы керосином;

      подкручивала стрелки ходиков;

      мочилась на дрова у печки.

      Она курила «Беломор», пела похабные частушки без намека на слух, да еще требовала, чтобы подпевали и хлопали всей семьей. А если нет – распускала мамину кофту, сооружала аэроплан из логарифмической линейки и чертежей отца, прыгала по басовым клавишам пианино, будто снова началась война.

      Что мы только не делали!

      Носили одежду наизнанку.

      Журчали проточной водой.

      Клали за окно хлеб, звонили в колокольчик, снятый с козы.

      Сажали клевер и рябину.

      Бесполезно. Она исчезла только в то мгновенье, когда захотела.

      Спустя годы фея Танька была замечена сестрой Наташей на статуе Свободы, а потом еще на корме «Ферри» по пути в Статен-Айленд.

      Больше она фею не дождалась.

      В госпитале Танька кутала ноги отцу, утверждая, что спасла его танк при взятии Смоленска, но отсюда ему не выбраться.

      Отец сказал, чтобы катилась прочь, так как ее не бывает, и умер через три дня.

      Для феи, даже если она законченная стерва и врунья, не существует времени.

      Но все теснее становится позади, в толчее и прохладе.

      Рано темнеет.

      И нет навигатора, который скрипучим голосом феи подсказал будущее.

      Правда, недавно она вдруг снова постучалась в окно.

      Танька ничуть не постарела, отлично сохранила фигуру.

      От нее исходило свечение, как от рекламы ленинградского эскимо. И никогда прежде мне не встречалось прелестное личико с такой обманчивой внешностью.

      Мы с котом обреченно обнялись в ожидании худшего.

      Фея могла запросто украсть припасы у нашей белки или лишить гнезда пожилую ворону Марфу.

      Но, похоже, все мы уже немного устали.

      Даже чтобы бояться.

      ПРИМАДОННА

      Продают корову.

      Егор треплет животинку по загривку

      Сам лично раздаивал, молока, упьетесь с Валькой, вот увидишь. И на продажу хватит, и теленку… Не корова, Жека, а фонтан дружбы народов!.. Ну, не знаю, рога от как востры… Косит мудрым глазом. Ото ж! Примадонна, мать ее! Но это, Егорушка, никак не тридцать тыщ!.. А скока же, по-твоему, ёлкин тузик!.. Двадцать пять… Двадцать восемь!.. Егор, нету, двадцать шесть!.. Изабелла, пошли домой на хрен!..

      Погоди, я, ну, эта… подоил бы что ли для пробы?.. Эт можно. Если даст полведра – двадцать семь с полтыщей на магазин. Ни тебе, ни мне!.. Му-у-у-у!.. Ух, слушай, а вымя-то, вымя шоколадное! Скока жа у ей там?.. Только не дергай, не колокол, не любит она!.. Поучи еще меня!

      Жека кладет руку на холку, шепчет: укроти, батька Николай, корову сию крепостями своими! Садится к ведру: дёрг-дёрг – ззынь, ззынь. Прям, сливки королевы, ёлкин тузик!

      Беру.

      Вяжи под рогами, поведу уж!.. Му-у-у!.. Видишь, она согласна!.. Голос оперный!.. Продаю корову, а сам чуть не плачу, прикинь!.. Чай, не с женой развод.

      Давай, ёлкин тузик, прочтем