Ничья длится мгновение (сборник). Ицхокас Мерас

тоже заплакал.

      Ее мальчик все время тихо стоял рядом.

      – Они далеко поехали? – спросил он.

      Она ничего не ответила.

      – В Сибирь? – снова спросил мальчик.

      – Молчи! Бери Римукаса, и ступайте играть.

      Мальчик взял Римукаса за руку и сказал:

      – Идем, я тебе дам свою большую лошадку.

      Напротив – дом нотариуса. Двери, окна нараспашку. Двор не убран, все разбросано. Как после погрома.

      Почему она взяла Римукаса?

      Может, своих мало?

      Прошлым летом звенящий грохот заглушил пчелиное гудение в липах. В город вошли танки с красными звездами по бокам. С танков широко улыбались молодые парни, и девушки бросали им цветы.

      Одни говорили:

      – Советская власть!

      Другие:

      – Русские пришли…

      Она не знала, что такое советская власть и что значит – русские.

      Правда, скинули волостного старшину.

      На улицах пели: «Если завтра война…», «Катюша»…

      Были выборы. Она тоже голосовала.

      Объявились комсомольцы, а ребята повязали красные галстуки.

      Хозяева спросили ее:

      – Ты останешься у нас? Мальчик так привязан…

      Правда, понасы-соседи стали здороваться с ней на улице.

      Владелец «Мануфактуры» сказал:

      – Видите? Я же вам еще тогда говорил, в старые кровавые времена: такую красавицу кто угодно возьмет в служанки. И взяли. Помните?

      Она помнила.

      Вскоре пришла мать. Первый раз за столько лет.

      Они сидели на крылечке, молчали. Слишком долгой была разлука. Обеим взгрустнулось. Так и должно было быть.

      Но потом мать не выдержала:

      – Землю дали… – Ее лицо посветлело. – Может, домой вернешься, дочка? Я сама бы, может, и не пришла. Отец послал. И Юозукаса взяли бы…

      Отец?

      Хорошо, что дали землю.

      Нет, она не хочет домой. Вот лето кончится, снимет себе комнатку в городе, привезет Юозукаса. Мальчик-то с прошлого года в школу ходит. Пора и Юозукасу. Нет, мальчика она не бросит. Разве не своим молоком выкормила? Разве не на своих руках выносила? Разве он ей не так же дорог, как Юозукас? И сама ведь не знала. А недавно пошла с ним на речку. Мальчик только плюх в воду, нырь – и нет его. Минуту нет, другую… Она туда-сюда по берегу.

      Нет мальчика. Только потом уже разглядела в кустах лукавую глазастую рожицу. Подбежал, бросился к ней на шею, сам весь мокрый, руки синие. Прижала к себе мальчика…

      – Напугал? Ну скажи, напугал?

      Хотела шлепнуть его разок по мягкому месту, да рука не поднялась. Заплакала. Плакала, скрывая слезы, и все сильнее прижимала к себе мальчика…

      Она снова посмотрела на детей. Они играли с большой лошадкой ее мальчика. Римукас был курносый, синеглазый, беловолосый – весь в мать.

      Или ей детей мало? Зачем взяла Римукаса?

      Мальчик, играя с малышом, то и дело поглядывал на нее. Она не ответила на его вопрос, и он снова повторил:

      – В Сибирь?

      Да, известно, в Сибирь. Но она молчала. Не хотела, чтобы Римукас слышал. Страшное слово – Сибирь, его и вымолвить боязно. Сибирь – ведь это край