Дом, которого нет. Мара Винтер

утро заходя домой. Её укрыв,

      остановилась Лора. Гордые черты

      несли порок в чеканке красоты.

      Всегда тщеславна, как ни ройся в памяти.

      Блондинка с волосами до пупа.

      В жилетках меховых. Букет армани с ней

      сроднился. Иногда водила пап,

      но не задерживались те по той причине,

      что башня – требования её к мужчине.

      Работала, как проклятая, Вита,

      работу обожая. Визажист

      сама, салон держала под софитом

      лица прекрасного: имеешь – так держи

      (винтовкой) внешность. Старина Шекспир

      сказал в "Макбете" про подобный тир:

      «Пусть ложь сердец прикроют ложью лица».

      Так пули глаз под веером ресниц

      обманом завлекали в них влюбиться,

      а после – плакать из пустых глазниц.

      Дружила с Уильямом, считай, с пелёнок Лора.

      Цитату б над салоном вбила: слоган.

      Считал, что истина и красота – одно суть,

      другой её возлюбленный, Джон Китс.

      Своё имелось мнение на сей счёт.

      Иной сорт красоты роняет ниц.

      Инессе нет потребности брать маску,

      с принцессой чтоб сравнённой быть из сказки.

      Но, как речиста стала я! Дай тему,

      могу трепаться, точно, как старик.

      Кто отработал жизнь в "системах", "схемах",

      и много раз сам превращался в крик,

      под титры, впав в маразм, смеётся. Баста.

      Один язык остался пятой касте.

      И тот кривляется, как чёрт, на буквы бьётся…

      Нет, о таком не буду говорить.

      Вернёмся к Лоре. Кофе тихо пьёт та

      на кухне. Под глухой сонетный ритм.

      Сон впечатлил её (считая, что проснулась,

      она, конечно, к книге потянулась).

      В смущённых чувствах, бледная, горела.

      Не засиделась дома: вышла в свет.

      Кроссовками асфальт трепала. Делать

      ей не хотелось ничего. Ответ,

      казалось, над иллюзией – над морем.

      По набережной шла, весь город вскоре

      оставив позади. В песчаных дюнах

      гуляющих – раз-два и обочтёшься.

      По ходу же дороги, ещё людной,

      она смотрела в лица, ища что-то,

      похожее на счастье; не нашла.

      И радостных собой скрывала мгла.

      Заброшка в дюнах знатная была.

      Валялся бомж с бутылкой среди досок

      на входе, спя. Мимо него прошла,

      от запаха не сморщив даже носа.

      Контраст её жилища и всего,

      что здесь, манил который год.

      Смеялась смерть везде (пользуясь случаем,

      хочу привет для друга передать:

      лорд Байрон, ваше там благополучие

      тревожу к вам отсылкою опять).

      Смеялась смерть средь балок обветшалых,

      полуразрушенных изгибов стен. Всё ста́ро

      и пусто было. Так, смотря вокруг,

      внутри разбитой крепости у моря,

      шла Лора, остро слыша каждый стук

      своих шагов. В груди засело горе.

      Не показали будущего, но

      оно у зданья было с ней – одно!

      – Всё