Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Сборники стихотворений. Том 1. Анатолий Гейнцельман

чалмах, и ирисов зеленых ножи.

      И миром повеяло Шехерезады,

      Гафиза, казалось, запел соловей,

      Гарун-аль-Рашид для вечерней прохлады

      Поднялся из гроба и Пятый Гирей.

      Не меньше, не больше свершалось насилья,

      Когда управлял правоверными хан,

      Но больше фантазии было и стиля,

      И мир не совсем еще был бездыхан.

      Мы сели на паперть забытой мечети

      Меж маков кровавых и вьющихся роз,

      И душ упоенных Минеи мы Четьи

      Друг другу читали до радостных слез.

      С протянутого в синеву минарета

      Нам жалобно вторил подчас муэдзин,

      И в колокол где-то ему для ответа

      Звонил с колокольни своей армянин.

      Темнело, когда мы опять на дороги

      Белевший во мраке спустились экран…

      Но вдруг подогнулись от ужаса ноги:

      Свирепый пред нами стоял великан.

      Увенчан шелом его мерзким драконом,

      В корявых руках он держал по мечу,

      И весь он по адским был создан законам,

      И в черную весь наряжен епанчу.

      Смеясь, я сказал: Не боюсь я бабая,

      Теперь закалился в страданьях пигмей.

      То дуб вековой, по преданью, Мамая,

      То Флоры зеленой нетленный камей.

      Повалятся наши кресты и халупы,

      Сгниют в подземельях обманчивых книг

      Навек позабытые варваром трупы,

      А он, что из чрева того же возник,

      Быть может, стоять еще будет на страже

      Забытых, разбитых арабских камней,

      И, может быть, песни Гафиза расскажет

      Влюбленный с шелома его соловей.

      Мы Эроса радостного пилигримы,

      Погибшей паломники мы красоты,

      В бесстильное время на землю пришли мы,

      Но Вечности мы собираем цветы!

      Кобзари

      Умирают слепые у нас трубадуры

      На несчастной, кровавой Украйне,

      Не услышать из рокота скорбной бандуры

      Нам священные прадедов тайны.

      Не расспрашивай, детка, зачем на Украйне

      Православной теперь преисподня

      И бесчинствуют всюду безбожные Каины, —

      Это воля, должно быть, Господня.

      Расскажу тебе лучше, как померли двое,

      Двое нищих в степи кобзарей.

      Величавее участь навряд ли и в Трое

      Была роком сраженных царей.

      Это в лютую зиму двадцатого рока

      Приключилось в голодной степи.

      Два седые и дряхлые ползли пророка,

      Беспризорны и оба слепы.

      Бесполозен, уныло-волнист и безбрежен

      Был покров на земной плащанице.

      Разгромленный за холмами спрятался Нежин,

      И зловещие черные птицы,

      Воронье всё да галочье, каркали жутко

      На свистящих ивовых метелках,

      Да метелицы их покрывали для шутки

      Покрывалом в ледяных иголках.

      Далеко до Ильи, до святого Миколы,

      Как до гроба Господнего пальмы,

      Запорошены тропы, сады, частоколы,

      Замирают заветные