Под Золотыми воротами. Татьяна Луковская

ваш в нашем порубе сидит, и старший сын его там же, коли вы о судьбе их радеете, выдайте мне Ростиславича.

      По гриднице пошел гул, очевидно еще не все вороножцы знали о печальной судьбе Глеба.

      Посадник медленно встал, привлекая к себе внимание.

      – Где искомый вами Ярополк мы не ведаем и помогать вам его искать не станем, пока об том из Рязани повеление не придет. То наше последнее слово. В Рязань шлите.

      «Упрямый старикашка!» – про себя в сердцах выругался Любим.

      – Тогда к осаде готовьтесь, – холодно проронил он.

      – Больно испугали! – опять влез в разговор Горяй.

      – Я не пугаю, а как есть все говорю. Стоит ли ради изгоя жен да детишек под стрелы наши подставлять? Коли выдадите, так никто вас не осудит.

      – Шлите в Рязань, – упрямо повторил посадник.

      – Да как вы не понимаете?! – вдруг заорал Любим, и голос его гулким эхом полетел вдоль гридницы. – Даже если вы отобьетесь, и мы здесь все поляжем, Всеволод Юрьевич с большим войском придет, гореть земле вашей, слышите, гореть!!! – он обвел разъяренным взором притихших вороножцев. – Этого добиваетесь?!

      – Шлите в Рязань, – пламенный напор Любима разбился о каменную непреклонность посадника.

      Переговоры провалились. Надеялся ли Любим так, с ходу, добиться желаемого? Скорее нет. Отправляясь в Онузу, он знал, что сразу пробить стену вряд ли удастся, но все равно, глотая свежий речной воздух и оглядываясь на удаляющийся темный сруб города, владимирский воевода ощущал досаду. Что теперь? Действительно идти на штурм?

      6

      Вот теперь Любим не выжидал, он развил бурную деятельность: на сухом возвышенном месте владимирцы кинулись строить укрепленный стан, вырыли вал, натыкали колья засеки, поставили кущи38 и навесы от дождя, для воеводы и сотника разбили два отдельных шатра – для Любима один, для Якуна чуть в стороне.

      «Броды! Как спадет большая вода, необходимо разведать броды». Любим лукавил, когда заявлял в лицо онузсцам, что вот – вот узнает, как перебраться на правый берег. Щуча со своими молодцами отправился в вороножские верви, выведать о переправах. Так же Военежич приказал купить у местных корма для лошадей и чего-нибудь съестного для дружины, так как свои, привезенные на волокушах припасы стремительно таяли. Вороножцев следовало припугнуть, что ежели они не пожелают продать искомое, то владимирцы отберут силой и задарма. А еще срочно нужны были лодки, потому как разведка требовалась и на том берегу, особенно на том берегу.

      Любим догадывался, что брод должен быть где-то рядом, ведь Онузскую крепостицу ставили, дабы перекрыть половцам донской «перелаз». Это вселяло надежду. И брод действительно нашелся, совсем рядом, под носом у владимирцев, чуть правее, выше по течению. Когда вода начала сходить, его указали перепуганные смерды. Любим ликовал.

      – Ну вот, можно и осаду начинать, – довольно тер руки и Якун.

      – Поляжем под

38

Куща – здесь шалаш.