Под Золотыми воротами. Татьяна Луковская

нарочитая41, у нашего стана околачивалась? Сама коней, сказывают, попортить хотела. Послала бы холопок.

      «А действительно, отчего она сама в лапы к нам полезла? Совестливая, не хотела девок одних подставлять?»

      – Мученицей за град помереть хотела, чтоб в райские кущи побыстрей попасть, – с серьезным лицом произнес Любим, про то, что Марьяша полюбовница Ярополка он решил сотнику не сказывать.

      – Странные эти вороножцы, – опять с силой потер виски Якун, – то переговорщиками детей присылают, то баб воевать отправляют.

      – Да вроде как она сама, а отец и не ведает, – справедливости ради, вступился за местных Любим.

      – Следить за чадами своими надо, – хмыкнул сотник, – ну и чего ты там, кущи райские-то ей показал?

      – Сказал же – не трогал, – огрызнулся Любим.

      – И что делать с ней будешь? – не унимался Якун.

      – Поглядим, – уклончиво отозвался воевода и зашагал к своему шатру.

      2

      Марьяша, протирая сонные глаза, выглянула из-за полога, пугливо покрутила головой и встретилась взглядом с насмешливыми очами воеводы.

      – Мне по нужде отойти нужно, – сильно краснея, робко попросила она у Любима.

      – Ну пойдем, провожу, – милостиво улыбнулся он, довольный ее просительным тоном.

      – Как провожу? – тут же слетело смущение. – Может ты мне еще и подол подержишь?! – возмущенно захлопала Марьяшка ресницами.

      – Нет уж, подол сама держи, – фыркнул Любим, – а вот где кущи отхожие покажу. А впредь вон с Мирошкой станешь ходить, – указал он на безусого, белесого как одуванчик паренька, – сторожем при тебе будет. Слыхал, Мирон?!

      – Слыхал, – с интересом разглядывая девку, отозвался воин.

      Марьяша, осторожно ступая белыми ножками по мокрой от росы траве, послушно побрела за Любимом. Было видно, что босиком она ходить не привычна, девчонка прикусывала губу и морщила нос так, как совсем недавно морщился от похмелья Якушка. Любим довел ее до «курятника», распахнул ворота:

      – Вон смотри в углу, – указал он через широкий загон, – туда и беги.

      – А зачем вам такой частокол? – обомлела при виде пустого пространства Марьяша. – Это, если мы нападем, оборону держать, да?

      – То тебя не касается, беги уже.

      «Вот додельная, все-то ей знать нужно».

      – У нас сил много, подступимся и забор вас не спасет, бежали б вы подобру-поздорову, – блеснула она холодными темно-серыми глазами, и Любим впервые рассмотрел, что глазищи у нее как мартовский вороножский лед.

      – Да погодим покуда бежать, – усмехнулся владимирский воевода.

      «Было бы у вас силенок много, так уже давно подступились бы».

      Назад Марьяша шла так же крадучись, несколько раз подпрыгивая и хватаясь за уколотую ногу.

      – А чего сапоги скинула? – как бы между прочим поинтересовался Любим.

      – Да так, – неопределенно отозвалась она.

      – Чтобы

41

Нарочитая чадь – знать.