Ильза Янда, лет – четырнадцать. Кристине Нёстлингер

Вот в чем дело! – крикнула мама.

      И вдруг она, словно фурия, бросилась в ванную. Она рванула дверцу зеркального шкафчика и с криком «Вот, вот, вот! Все у нее есть!» стала выбрасывать из него всю Ильзину косметику.

      Бутылочка с подводкой для глаз упала на кафельный пол и разбилась. Губная помада полетела в ванну, а тюбик с тоном в раковину.

      Все гремело и дребезжало. Оливер и Татьяна вошли в ванную и с испугом глядели на эту сцену. Потом пришел Курт и попросил маму взять себя в руки.

      Мама прикусила нижнюю губу, у нее немного дрожала голова и руки, но она все-таки нашла щетку для волос и причесалась, а потом сказала, обращаясь ко мне: «Убери-ка все это!» – и вышла из ванной.

      Курт стал помогать мне убирать остатки косметики. Но это оказалось не так-то просто. Трудно себе представить, сколько черной жидкости содержится в такой крошечной бутылочке с подводкой. Мы терли и терли как бешеные, но кафельный пол становился все чернее и чернее. А так как Татьяну и Оливера невозможно было выгнать из ванной и они топтались в черной луже, вскоре и ванна, и стены, и полотенца стали черными. И вдруг Оливер схватил своей черной лапой Курта за рукав. На белой рубашке Курта теперь красовалось черное пятно. Он бросил тряпку и крикнул:

      – Черт бы побрал всю эту грязь! Мне-то какое дело до всего этого! Пусть сама убирает!

      Он выскочил из ванной. Черные следы от его ботинок на дорожке в передней еще и теперь видны. Кого он имел в виду, говоря: «Пусть сама убирает!» – маму или Ильзу, – я не знаю.

      Я, во всяком случае, еще целый час терла пол в ванной, и мне, по правде сказать, было себя немного жалко.

      Ильза лежала до вечера на постели и читала газету, а потом – старые выпуски с Микки Маусом и старые детские книжки. Говорить со мной она не хотела. Каждые две минуты она смотрела на часы. Я видела, что Ильза нервничает – она обкусывала кожу на пальцах. (Раньше Ильза грызла ногти. Теперь, чтоб не испортить маникюр, она кусает пальцы.)

      Потом в передней зазвонил телефон. Мама взяла трубку. Раз пять она повторила: «Слушаю! Кто говорит? Слушаю!» Но ей не отвечали.

      Через полчаса снова зазвонил телефон. На этот раз подошла я. Мужской голос сказал:

      – Добрый день. Попросите, пожалуйста, Ильзу.

      Мама была тут же в передней, она разбиралась в шкафчике для обуви.

      – Кто это? – спросила она меня.

      – Ильза, тебя! – крикнула я.

      Мама подошла и взяла трубку у меня из рук.

      – Простите, кто говорит? Алло, кто говорит? Да отвечайте же!

      Я, наверное, и сама бы ни слова не ответила, если бы на меня так рыкнули. Мама бросила трубку.

      – Опять никто не отвечает! – резко сказала она. А потом начала допрашивать меня, какой это был голос – мужской или женский.

      Я не знала, что отвечать. Через открытую дверь я видела Ильзу – она стояла посреди комнаты. Она вскочила с кровати, когда я позвала ее к телефону, а теперь пристально смотрела на меня.

      – Женский голос. Какая-то девочка, – сказала я.

      – Ты в этом уверена?

      – Там такой шум был в трубке, но, по-моему, это Ули.

      Ильза