Ильза Янда, лет – четырнадцать. Кристине Нёстлингер

даже, что она бросится на маму.

      Но Ильза сделала нечто совсем другое. Она отвела взгляд от мамы, сняла трубку и стала набирать номер. Я стояла с ней рядом и видела, что она набирает цифры 4 и 6. 4 и 6 – первые цифры папиного телефона.

      Как видно, к телефону подошла папина жена, потому что Ильза сказала:

      – Попросите, пожалуйста, папу!

      А потом Ильза сказала, и голос ее при этом дрожал:

      – Это Ильза говорит.

      – Нет, это уже превосходит все! – крикнула мама. Она хотела вырвать трубку у Ильзы из рук.

      Но Ильза крепко держала трубку. Три раза она повторила:

      – Папа, послушай, папа. Я…

      И тут маме удалось вырвать у нее трубку. Теперь мама, держа в одной руке трубку, другой старалась отпихнуть от себя Ильзу.

      – Попробуй у меня только! – шипела она. А в  трубку она сказала:

      – Нет, нет, извини! Это я не тебе!

      И начала объяснять папе, что Ильза ведет себя безобразно, а сейчас она, видно, совсем свихнулась и еще вздумала обращаться к отцу за помощью. Но – и в голосе мамы появилась угрожающая нотка – для этого нет пока никаких оснований, а кроме того, она запрещает кому-либо вмешиваться в воспитание ее детей.

      Что сказал папа, не было слышно, но, видно, что-то такое, что не понравилось маме. Она резко ответила:

      – Да-да, это тебе, конечно, необходимо!

      Потом папа еще что-то говорил, а мама все повторяла одно и то же:

      – Это просто смешно! Смешно, смешно, смешно!

      И вдруг она громко крикнула:

      – Ах, понимание! Можно подумать, ты много понимаешь! Да уж, конечно! Ну давай, давай. Только тогда сам неси ответственность. Полную ответственность!

      И тут мама стала жаловаться, что Ильза вчера вернулась домой в два часа ночи и рассказывала одни небылицы, все сплошное вранье, правды от нее не добьешься. Потом она замолчала, несколько раз кивнула и с довольным видом протянула трубку Ильзе.

      – Пожалуйста, поговори со своим отцом. На вот, поговори!

      Ильза взяла трубку и приложила ее к уху. Я стояла рядом и слышала папин голос. Он говорил что-то очень быстро, что именно, я разобрать не могла. Ильза держала трубку у уха всего несколько мгновений, а потом просто выпустила из рук. Мама успела ее подхватить прежде, чем она упала на пол. Ильза какой-то деревянной походкой направилась в нашу комнату. Она подошла к своей постели, бросилась на нее и начала реветь, очень громко.

      – Истеричка! – сказала мама.

      Я подошла к Ильзе. Села к ней на кровать.

      – Что он тебе сказал?

      Сперва я не могла разобрать, что сказал ей папа, потому что Ильза все время всхлипывала и говорила таким рыдающим голосом, что ничего невозможно было расслышать. Наконец я поняла. Папа сказал ей, что он не может в это вмешиваться, а она должна вести себя хорошо и слушаться маму. Мама желает ей только добра.

      – Но ведь зла она тебе, вообще-то, не желает, – сказала я. Но прозвучало это как-то неубедительно. Ильза выпрямилась.

      – Плевала я на то, что она мне желает! Никакого добра тут нет. Что угодно, только не это!

      Следующая