Лермонтов и его женщины: украинка, черкешенка, шведка…. Михаил Казовский

кровать и, забыв погасить свечу, моментально уснул.

      7

      Скоро выбраться к Нечволодовым у Лермонтова не вышло: на другой день он участвовал в армейской джигитовке, регулярно проводимой в полку, дабы поддержать уровень кавалерийского мастерства, а потом Безобразов пригласил его вместе поохотиться на лисиц и зайцев – то-то было весело! По вечерам играли в карты, пили вино и рассказывали воинские байки. Иногда Лермонтова просили почитать стихи. А 7 ноября в Караагаче появился Александр Одоевский[24] – тут уж вовсе стало не до отставного подполковника и его жены!

      Александр Иванович был пригож лицом и немного напоминал Лермонтову отца: выше среднего роста, сократовский лоб, синие печальные глаза с поволокой. Вместе с друзьями он был 14 декабря 1825 года на Сенатской площади, после его арестовали и заключили в Петропавловку. По суду он получил пятнадцать лет каторжных работ, отбыл семь, а затем по указу императора оказался рядовым на Кавказе. Выглядело дико: он, 35-летний мужчина, дворянин – без званий, а мальчишка Лермонтов, на 12 лет моложе – офицер, корнет и с двумя слугами!

      Познакомились они еще в Ставрополе, подружились, обнаружив взаимную симпатию, и вот теперь увиделись снова.

      – Как там поживает гостиничка Найтаки? – спросил Михаил. – Много наших осталось?

      – Да почти все разъехались по своим частям, – ответил Одоевский. – А гостиничка – что ж? Беззаботная, шумная, пахнет пирогами с капустой. И клопы кровожаднее волков.

      Посмеялись.

      – Я, должно быть, скоро ее увижу. Жду приказа из Петербурга.

      У приезжего глаза стали грустные.

      – Вам везет, мон ами[25]. Мне России вовек не увидеть.

      – Полно огорчаться, Александр Иванович! Мы за вас будем хлопотать.

      – Хлопотать, конечно, нелишне, но при жизни Николая Павловича снисхождения мне не выйдет.

      – Не зарекайтесь. Бог милостив, и его величество иногда не чужд сантиментов.

      Одоевский поморщился.

      – Это дурно, если в стране человеческие жизни зачастую зависят не от закона и не от суда, а от мстительных или сентиментальных чувств одного человека.

      – Се Россия, батенька.

      – В том-то все и дело. В Англии и Франции конституция – в порядке вещей. А у нас за призыв принять конституцию либо вешают, либо ссылают, либо отдают в солдаты.

      Чтобы переменить тему, Лермонтов сказал:

      – А хотите, я замолвлю за вас словечко перед Безобразовым, и он включит вас в команду ремонтеров? Вместе съездим за карабахскими скакунами?

      У Одоевского заблестели глаза.

      – Ну, конечно, замолвите. Буду только рад.

      – Значит, договорились.

      Безобразов вначале сомневался, не хотел пускать ссыльного в далекое путешествие – вдруг сбежит, а ему отвечать. Да и Лермонтов не имел у начальства репутации законопослушного человека, но тот, резвясь, предложил:

      – А изволь, Сергей Дмитриевич, спросить совета у карт.

      – Это как же, Михаил Юрьевич?

      –

24

Одоевский Александр Иванович (1802 – 1839) – князь, русский поэт, декабрист. После 7 лет каторги и 3 лет поселения в Сибири, в 1837 г. был определен рядовым в Кавказский корпус, с 7 ноября 1837 г. – в Нижегородский драгунский полк. Умер от лихорадки, находясь в действующей армии на берегу Черного моря.

25

Мой друг (фр.).