Никому не кабель. Яков Сычиков

за это дело крепко: накупили калашей, пистолетов, бит, холодного и прочего дерьма – и сидели там, как разбойники в крепости, пока отряд ОМОНа в 97-м, под предводительством лично Путкина, не выкурил нас оттуда слезоточивым газом и пинками не разогнал по местам работы, учёбы и даже не столь отдалённым местам, которые, конечно, в силу благости и мудрости суда нашего российского, пришлись на душу всё же не всем нашим, а избранным лишь. И девочки, девочки милые разбежались по магазикам, по подвальчикам, за прилавки да за стойки позасели да сидят до сих пор – на стрёме как ни разу несиженые. Без нас. Вот она любовь – яблочко-солнышко, золотое, – мордочка перламутровая, угости свинь… извини, свинь… Угост… Да на… Погост… свинью, угости куском да по-попостнее!

      За окном орут какие-то бляди, за стенкой стучит придурок сосед, я сижу – пишу хуйню.

      Экспромт №9

      Всё что-то охраняют да в очереди выстраиваются…

      Ночью трудно  не так и спать группа… Очень хочется, но февральская…

      Когда я был маленьким, мой папа ещё занимал важный пост в серьёзной государственной конторе, от которого позже отказался, а тогда ходил в служебной форме и насупленный. Я, поскольку не ходил в детский садик, бывал иногда у него на работе. Многое мне там нравилось. У него был большой кабинет и ещё подсобка. Там сидела его помощница – пожилая женщина. У неё мы пили чай и разговаривали. А ещё мне нравилась печатная машинка. Я садился. Мне вставляли бумагу, и я стучал по клавишам – это очень было замечательно. Прекрасно…

      В комнате было темно. Сидело четверо человек вкруг стола. Они решали задачи. Не эта тёмная погода за окном, не эта звёздочная даль, звёздачная, наждачная, важно не государствовать, не политизироваться, не сходить с ума на первой станции. Принести бабушки все пирожки, отдать ей все ключики, пусть испечёт хлеба, а может, не сможет долго спать и придёт сама, пока дойдут, как раз утро настанет. Мы встанем на работу, и она придёт. Будет, что рассказать. Что пояснить… А на следующее утро можно будет и не вставать совсем. Будильник будет звенеть, а и пусть себе звенит. Мы не встанем, потому что будет праздник – первый день ноября. Для тех, кто не знает – это Великий праздник.

      Мужик устал, лёг на землю прямо в своём новом пальто и заснул. А проснулся – нет пальто, спиздили. И денег нет, они были в карманах пальто, и телефона нет. Он тоже был в тех карманах. Да там был, там был, да, там был, был, был, был, был… рпрнкрнерннкрнкркоперник копренрпипрнерпнернпрнер.... Ещё одна присказка – и всё. На сегодня хватит, решительно  – нет.

      Это было на берегу той светлой реки моего чуткого детства, моего кожи нарастания, нашего общего кощунственного насупления и моего на-на-назначения… Агенты уже рядом. Они стоят за стенкой. Слушают, всё очень слушают. И не уходят, пока не позовут. Потому что не было ещё такого дня, когда на следующую недели приходилось несколько хороших отбивных. И была маленькая несуществующая льдинка по имени Марфёна Святорязева. Сколько вы хотите печений