Навозный жук летает в сумерках. Мария Грипе

и Юнас, и Анника много раз видели старушку в магазине, сейчас они как будто впервые по-настоящему ее разглядели. Они привыкли считать фру Йорансон вполне обыкновенной, ничем не примечательной пожилой женщиной. Вечно с какими-то сумками в руках, она всегда куда-то спешила, и дети особо не обращали на нее внимания.

      Но фру Йорансон оказалась совсем не такой обыкновенной, как они думали. Вид настороженный, карие беличьи глазки, казалось, замечали все. Здесь, у себя дома, фру Йорансон и двигалась совершенно иначе – она как будто семенила по комнатам. У нее было округлое, сильное тело, не полное, но крепкое, и на удивление худые ноги с маленькими ступнями. Руки крошечные, с длинными пальцами. В общем, ее туловище не очень сочеталось с конечностями.

      – Я вижу, вас трое? – были ее первые слова.

      – Да, это Давид Стенфельдт, наш друг, – ответила Анника.

      А Юнас добавил:

      – Он отлично ухаживает за цветами.

      – Вот как?

      Казалось, фру Йорансон засомневалась, но в конце концов впустила всех троих.

      – Что ж, очень мило с вашей стороны, – сказала она, оглядев каждого. – Проходите, я вам все покажу! Дело в том, что я этот дом снимаю и не хочу, чтобы тут шастали посторонние люди.

      Она повела ребят в комнату.

      – Ей не нравится, что я тоже пришел, – прошептал Давид.

      – Мы не обязаны сразу же соглашаться на эту работу, – прошептала в ответ Анника, – не будем ничего ей обещать, просто посмотрим.

      – Чтобы вам не бегать по разным комнатам, я выставила почти все цветы на кухне, – сказала фру Йорансон. – Но, может, лучше все же начать с гостиной?

      Она повела их через буфетную.

      – Похоже, она нервничает, – прошипел Юнас и завозился с магнитофоном.

      – Даже не думай! – возмутилась Анника.

      – Господи, сколько же этих цветов! – сказала фру Йорансон.

      – Ну что, похоже на твой сон? – шепнула Анника Давиду.

      Давид кивнул, а фру Йорансон продолжила:

      – Да, цветы – большая проблема в этом доме.

      – А дом, наверное, старый, да? – спросил Юнас.

      – Да, не вчера построен! Думаю, век семнадцатый-восемнадцатый. И цветы как будто такие же старые. Видно, они переходили по наследству из поколения в поколение. По слухам, один из них – совсем древний, но я точно не знаю какой. Короче говоря, цветы не мои, они часть дома, и уносить их никуда нельзя. Да, такие вот странные цветы!

      И фру Йорансон презрительно усмехнулась. Было ясно, что она не любит эти растения.

      Она принесла цветы и со второго этажа тоже, расставив их в кухне и гостиной.

      – Так вам не придется подниматься наверх и бегать по всему дому, – объяснила она.

      Она явно не хотела, чтобы дети ходили по дому, – может, боялась, что они устроят беспорядок.

      Вдруг наверху хлопнула дверь или окно – где-то был сквозняк, и фру Йорансон пошла посмотреть, что случилось. Дети ненадолго остались одни.

      – Ну что, Давид, похоже на твой сон? – снова прошептала Анника.

      Давид