Навозный жук летает в сумерках. Мария Грипе

гуляю…

      Они стояли друг против друга. Натте открутил крышку, поднес бутылку ко рту и, пока пил, не сводил с Давида подозрительного взгляда. Он еле держался на ногах и, чтобы не упасть, присел на пенек.

      – И на Висельной горке покоя не дадут! – сказал он.

      – Что ж, не буду мешать…

      – Уже помешал. Так что сейчас мы с тобой потолкуем!

      Давид огляделся. Что ему надо?

      – А что, правда здесь раньше была виселица? – поинтересовался он – просто так, чтобы что-то сказать.

      Натте уставился на него.

      – Значит, я тебя знаю, говоришь? – недоверчиво спросил он.

      – Да, мы встречались в деревне.

      – Что-то не припомню.

      – Бывает, – Давид начинал раздражаться. С какой стати он должен это выслушивать? Ну, напился старик, но он-то тут при чем?

      – Ах ты сопляк! Я хочу с тобой потолковать, так что придется тебе меня выслушать!

      – Это срочно?

      – Видали наглеца! Если я сказал, значит, срочно! Понятно тебе?

      – Понятно.

      – Где ты был сегодня вечером?

      – Мы гуляли по деревне.

      – Где это по деревне?

      – Просто бродили вокруг.

      – Кто это «мы»?

      Прямо допрос какой-то. Давид не знал, как отделаться от этого пьянчуги. Совершенно бессмысленный разговор, ну какое Натте дело? Правда, лучше, наверное, все-таки ответить.

      – Я, Юнас и Анника. А что?

      – Нечего вам шляться по деревне ночью!

      – Ну что такого, Натте? Мы просто гуляли и смотрели.

      – Смотрели они! И на что же вы смотрели?

      – Так, по сторонам… Мы были у реки, а потом забрели в Селандерское поместье.

      Натте встал, сильно покачнулся и швырнул пустую бутылку о камень так, что она разлетелась вдребезги.

      Потом снова овладел собой и впился в Давида взглядом:

      – Селандерское поместье, говоришь?

      – Да, а что?

      – Какого черта вас туда занесло?

      – Просто так. Мы забрели туда случайно.

      – Вот как… значит, случайно? И ты хочешь, чтобы я тебе поверил?

      – Да, конечно.

      Натте молчал. Он топтался на месте, видимо, стараясь сосредоточиться. Давид осторожно попятился – может, самое время улизнуть…

      Но тут Натте снова пригвоздил его взглядом. Только выражение лица изменилось. Глаза наполнились слезами, и он запричитал:

      – Ну уж нет… я туда больше ни за что не пойду. Клянусь всем святым, ноги моей там не будет! И никто не заставит меня! Ни за что на свете!

      – И правильно. – Давид решил, что лучше согласиться.

      – Проклятое Селандерское поместье, – всхлипнул Натте. Глядя перед собой, вздыхая и охая, он покопался в карманах и извлек окурок сигары. Давид помог ему прикурить. Неожиданно Натте заговорил другим тоном – растроганным и доверительным:

      – Обещай дяде Натте никогда не ходить к Селандерскому поместью!

      – Почему?

      – Почему-почему! – Натте выпустил дым и засопел. – Мне-то почем знать? Но ты обещай!

      – Что я должен обещать?

      – Ты