Женщина-левша. Нет желаний – нет счастья. Дон Жуан. Петер Хандке

за собой:

      – Только что в хлебном отделе я видела, как здешней домохозяйке хлеб завернули в бумагу, а стоявшему за ней югославу просто так сунули… Обычно я хожу в лавочку у себя на углу, пусть даже салат там наполовину вялый или, как сейчас, наполовину мерзлый. Но ведь подобное человеколюбие целый месяц не выдержать.

      Их со всех сторон толкали, и молодая женщина сказала:

      – А я иной раз хорошо себя здесь чувствую.

      Франциска кивнула на смотровую щель в пластиковой перегородке, сквозь которую человек в белом халате наблюдал за покупателями. Из-за шума ей приходилось кричать:

      – Может, тебе даже кажется, что этот живой мертвец тебя оберегает?

      Она:

      – Он вполне подходит для универсама. А универсам вполне подходит для меня. Во всяком случае, сегодня.

      Они встали в очередь к кассе, и Франциска ни с того ни с сего вдруг легонько погладила руку подруги. Но тут же смутилась и сказала:

      – Мы, конечно, опять встали не к той кассе. Справа и слева все уже заплатили, а мы еще ждем. Мне всегда так не везет.

      У входа в универсам дрожали от холода привязанные собаки. Франциска взяла молодую женщину под руку.

      – Приходи, пожалуйста, завтра к нам, в наш кружок. Все будут тебе рады. Нас мучает сейчас мысль, что хоть разумом мы многое понимаем, но жизнь течет где-то мимо нас. Нам нужен человек, который сумел бы на какой-то миг остановить ее течение, который, короче говоря, был бы немножко чудак. Ты понимаешь, что я хочу сказать.

      Марианна:

      – Стефан в последнее время по вечерам неохотно остается один.

      Франциска:

      – О причинах этого ты можешь прочесть в любой книге по психологии. Бруно тоже не любит оставаться один. Сейчас же, говорит он, дают себя знать дурные детские привычки. Кстати, ты вчера видела по телевизору репортаж об одиноких людях?

      Марианна:

      – Я помню лишь то место, где интервьюер говорит одному из них: «Расскажите же какую-нибудь историю об одиночестве», а тот сидит и молчит.

      После небольшой паузы Франциска сказала:

      – Попытайся все-таки завтра прийти. Мы не судачим, как бабы в пивных.

      Молодая женщина пошла на стоянку машин, и Франциска крикнула ей вслед:

      – Не вздумай только пить в одиночку, Марианна!

      И пошла со своими набитыми пластиковыми сумками дальше, у одной оборвалась ручка, и Франциске пришлось подхватить ее снизу.

      Вечером молодая женщина и мальчуган сидели у телевизора. Наконец он вскочил и выключил аппарат. Она смутилась, захваченная врасплох, сказала:

      – Спасибо. – И протерла глаза.

      В дверь позвонили; мальчуган побежал открывать, а она поднялась, точно оглушенная. В открытую дверь быстро вошел издатель, грузный и в то же время несколько вертлявый господин лет пятидесяти, у него была привычка, разговаривая, очень близко подступать к собеседнику, при этом он слегка подчеркивал голосом те или иные слова. (Казалось, всякий раз речь шла о чем-то важном для него, и он лишь в том случае говорил