Женщина-левша. Нет желаний – нет счастья. Дон Жуан. Петер Хандке

на площадку, и засмеялся. Она спросила, почему он смеется.

      Мальчуган:

      – Я тебя никогда еще не видел в очках.

      Она сняла очки, снова надела их.

      – Ты вернулся так рано…

      Мальчуган:

      – Сегодня опять не было двух уроков.

      Она продолжала печатать, мальчик подошел и уселся рядом с ней; он вел себя особенно тихо. Она перестала печатать, уставилась куда-то вдаль.

      – Хочешь есть? Да?

      Мальчуган покачал головой.

      Она:

      – Тебе мешает, когда я работаю?

      Он улыбнулся как бы про себя.

      Позже она работала в спальне за столом, что стоял у окна с видом на ели. В дверях появился мальчуган со своим толстяком приятелем.

      – На улице очень холодно. А к Юргену нельзя, там сегодня уборка.

      Она:

      – Но вчера у них уже была уборка?

      Мальчуган пожал плечами; она опять занялась работой.

      Дети все еще стояли в дверях. И хотя они не шевелились, она почувствовала, что они тут, и обернулась.

      Позже, когда она уже снова печатала, из соседней комнаты донесся оглушительный шум: мальчики поставили пластинку – актеры подражали пронзительным крикам детей и гномов. Она встала и пошла через коридор в ту комнату; там на маленьком проигрывателе крутилась пластинка, никого рядом не было. Она выключила проигрыватель, и в ту же минуту из-за занавесок с криком выскочили мальчишки, явно желая ее напугать, что им – они к тому же перерядились – и удалось.

      Она сказала:

      – Послушайте, я ведь работаю, хотя вы, может, этого не понимаете. Очень важно, чтобы мне не мешали. При этой работе я не могу думать ни о чем другом, как, например, во время готовки.

      Мальчишки, глядя куда-то мимо нее, стали ухмыляться, сперва один, а потом и другой.

      Она:

      – Поймите же меня.

      Мальчуган:

      – А ты нам приготовишь чего-нибудь?

      Она опустила голову; мальчуган злобно буркнул:

      – Мне тоже грустно. Не только тебе.

      Она сидела в спальне за машинкой, но не печатала. В доме было совсем тихо. К спальне по коридору подошли дети, они шептались и хихикали. Внезапно она резко отодвинула машинку, и та грохнулась на пол.

      На оптовом рынке, недалеко от дома, она накладывала огромные пакеты в тележку, которую двигала перед собой из одного отделения огромного павильона в другое, пока не нагрузила ее с верхом. Потом стояла вместе с другими в длинной очереди в кассу; тележки у всех покупателей были так же переполнены, как и у нее. На автостоянке у рынка она подкатила тяжелую тележку, колесики которой все время вставали поперек, к своей машине. Нагрузила полный багажник и заднее сиденье, так что загородила заднее стекло. Дома она сложила покупки в погреб, потому что все полки в кухне и морозилка были уже битком набиты.

      Ночью она сидела в большой комнате у стола, вложив лист бумаги в машинку; долго сидела неподвижно. Спустя некоторое время положила руки на машинку, потом – голову на руки.

      Позже, уже глубокой ночью, она все еще сидела в той же позе, но теперь она