Женщина-левша. Нет желаний – нет счастья. Дон Жуан. Петер Хандке

мы с женой хотим заняться любовью, сейчас же.

      Кельнер взглянул на них и улыбнулся, но не заговорщически, а скорее участливо.

      – Сейчас, правда, в городе ярмарка, но я узнаю. – У двери он еще раз обернулся и сказал: – Я сейчас вернусь.

      Они остались одни в зале, где на всех столах еще горели свечи; с гирлянд из еловых веток бесшумно падали иголки; на стенах, по гобеленам с охотничьими сценами, двигались тени. Молодая женщина долгим взглядом посмотрела на Бруно. Хотя она была вполне серьезна, лицо ее заметно светилось.

      Кельнер вернулся и, делая вид, что запыхался, сказал:

      – Вот ключ от башенной комнаты. Там ночевали государственные деятели. Надеюсь, это вам не помеха?

      Бруно покачал головой, а кельнер без всякого намека добавил:

      – Желаю вам приятной ночи. Надеюсь, башенные часы вам не помешают; большая стрелка, знаете ли, каждую минуту сипит.

      Бруно, отпирая дверь, спокойно сказал:

      – Нынче вечером мне кажется, будто исполнилось все, чего я когда-либо желал. Будто я могу с помощью волшебных чар переноситься из одной обители блаженства в другую, без проволочек. Я ощущаю в себе этакую волшебную силу, Марианна. И ты мне нужна. И я счастлив. Все во мне гудит от счастья.

      Он удивленно улыбнулся ей. Они вошли в комнату и поскорее зажгли везде свет, даже в прихожей и ванной.

      Как только забрезжил рассвет, она проснулась. Посмотрела в окно, чуть приоткрытое, с поднятыми шторами; в комнату просачивался зимний туман. Стрелка башенных часов щелкнула. Повернувшись к Бруно, который спал рядом, она сказала:

      – Мне хочется домой.

      Он понял тотчас, еще во сне.

      Они медленно шли по дороге, ведущей из парка; Бруно обнял ее. Но вдруг отбежал и перекувырнулся на замерзшем газоне.

      Она внезапно остановилась, покачала головой. Бруно, который прошел уже чуть вперед, вопросительно оглянулся на нее.

      – Ничего, ничего! – сказала она и снова покачала головой.

      Она смотрела на Бруно долгим взглядом, словно его вид помогал ей что-то обдумывать. Тогда он подошел к ней, но она перевела взгляд на покрытые инеем деревья и кусты парка, которые сейчас слегка раскачивались от утреннего ветра, и сказала:

      – Мне пришла в голову странная мысль, собственно, даже не мысль пришла, а меня внезапно озарило. Но мне не хочется говорить об этом. Пошли скорее домой, Бруно. Мне нужно отвезти Стефана в школу.

      Она двинулась было дальше, но Бруно остановил ее.

      – Горе тебе, если ты сейчас же не скажешь мне все.

      Она:

      – Горе тебе, если я скажу.

      И тут же рассмеялась своим словам. Они долго смотрели в глаза друг другу, вначале не слишком-то серьезно, потом нервно, испуганно и наконец очень спокойно.

      Бруно:

      – Так, а теперь говори.

      Она:

      – Меня внезапно озарило. – Ей и от этого слова стало смешно. – Ты от меня уйдешь, ты оставишь меня одну. Да, вот оно: уходи, Бруно. Оставь меня одну.

      Немного погодя Бруно медленно кивнул, приподнял руку и спросил:

      – Навсегда?

      Она:

      – Не