Та сторона, где ветер. Владислав Крапивин

проговорил мальчик. – Обязательно, что ли, знать?

      Ответить на эти странные слова Генка не сумел. А стоять так и молчать было неловко и тяжело. И уйти он не мог. Чувствовал, что нельзя просто так повернуться и уйти.

      Мальчик нагнулся, нащупал на земле брошенного змея, зачем-то поднял его и отбросил снова. И сказал не то Генке, не то себе:

      – Все равно погиб.

      – Может, еще можно починить, – пробормотал Генка, хотя понимал, что это самая настоящая глупость.

      – Нет уж, – вздохнул мальчик. – А если и починить… Высоко он не поднимется.

      – Не поднимется… А он высоко стоял, выше всех наших, – неожиданно признался Генка. Ведь если выше всех, значит, и выше «Кондора».

      – Ваших? – мальчик вскинул глаза.

      На этот раз Генке не показалось, что глаза смотрят куда-то мимо. Наверно, слепой мальчишка по голосу точно чувствовал, где стоит собеседник, и ловко владел невидящим взглядом. – Ваших? – переспросил он удивленно. – Значит, есть еще?

      – Конечно, – облегченно выдохнул Генка. Он был рад, что кончилось тяжелое молчание. – Наших много. Если бы ты… – Генка хотел сказать: «Если бы ты видел», но спохватился. – Если бы ты знал!

      Мальчик свел брови. Они были тонкие и такие же темные, как волосы.

      Мальчик медленно сказал:

      – Тогда я знаю… Там другая нитка с моей перехлестнулась. Это он с вашим змеем запутался, да?

      – Нет. Это мы сами… Сбили.

      – Зачем? – Он, кажется, ничуть не рассердился, даже не обиделся. Только очень удивился: кому помешал змей в большом просторном небе?

      – Мы же не знали, – снова сказал Генка. – Всех своих знаем, а этот незнакомый. У нас сигналы есть, а твой на сигналы не отвечает. И выше всех. Ну, мы думали, что ты просто не хочешь, раз выше…

      – Я и не думал, что есть еще, – тихо ответил мальчик. – Думал, что я один.

      – Теперь никто не тронет твоего змея. Даже голубятники, – сказал Генка.

      Мальчик нашарил в траве оторванную от змея нитку.

      – Придется клеить новый. Ладно, сделаю. Только хороший такой уж не будет.

      «Хочешь, возьми мой «Кондор», – хотел сказать Генка, но не решился. Лишь спросил:

      – Трудно делать?

      – Не очень. Но бумаги нет. Есть только ватманская, для чертежей. Она крепкая, но тяжелая.

      – Ну, бумагу-то я достану, принесу, – поспешно пообещал Генка.

      – Придешь? Сам, да? – быстро спросил мальчик.

      – Принесу… А можно?

      – Я адрес скажу, ты запомни, – заторопился мальчик. – Чехова, сорок три, в самом конце улицы, в тупике. Совсем легко найти.

      – Запомню, – сказал Генка. – Зачем мне адрес? Я просто дом запомню. Дойдем сейчас вместе. Не идти же тебе одному.

      Мальчик дернул остреньким плечом.

      – Могу и один. А что? Пришел ведь. У меня нитка.

      – Нитку надо смотать, чего ей пропадать зря. Я смотаю.

      – Я сам.

      Он шагнул и начал наматывать нитку на большой палец и на локоть широкими петлями, как женщины наматывают бельевые веревки.

      Генка