Та сторона, где ветер. Владислав Крапивин

лесной полосы, двигался ровный ветер. Лохматил волосы мальчишек, покачивал в небе пестрые «конверты», гнал круглые облака, похожие на белый дым от выстрелов старинных корабельных пушек. Облака не задевали солнца, и оно плавилось в синеве, все еще по-летнему теплое и высокое.

      Крыша пахла нагретым железом, ржавчиной и пылью. Многим этот запах кажется неприятным. Тем, кто не понимает. А для мальчишек это запах высоты. Он связан с волнением первого запуска, когда нитка начинает ровно и быстро скользить в пальцах и вздрагивать, как живой нерв, который передает тебе силу и стремительность высоких ветров. А змей уходит, уходит в высоту. Еще не веришь в такую удачу, а он уже совсем маленький, как почтовая марка. Послушный тебе и ветру…

      Но сейчас у них не было змея. Ребята сидели просто так. Ждали Генку. Ждали долго, и уже появилось нетерпение и беспокойство. И будь это не Генка, а другой, они давно бы уже созвали ватагу и помчались следом. На выручку. Но Генка этого не потерпит. Раз уж сказал «пойду один», будет один до конца и за помощь спасибо не скажет, пусть его там хоть убивают…

      – Идет! – возвестил с гребня Илька. И добавил потише: – Только без змея.

      Генка вскарабкался по лестнице, шагнул, грохнув железом, к ребятам, сел рядом. Но ничего не сказал. Сидел и смотрел куда-то в сторону, и было у него такое лицо, будто хочет он что-то рассказать, но не решается и поэтому злится на себя и на других. А другие ни о чем его не спрашивали. Если Генка молчит вот так, сердито, лучше его не спрашивать.

      Илька первый не выдержал:

      – Ген, ты подрался?

      Генка молчал.

      – Подрался, да?

      – Сиди уж… «подрался»! – Генка говорил недовольным, но не злым голосом. – Делать мне больше нечего, как драться…

      – Не нашел змея, да?

      – Нашел.

      Снова наступило молчание. И в этом молчании вдруг четко прозвучали два Илькиных слова:

      – Эх, ты!

      Генка шевельнулся.

      – Чего «эх»?

      – Ты, кажется, говорил, что отдадим змея Ильке, если собьем, – сухо произнес Шурик.

      Генкино молчание его раздражало.

      – Самому надо делать, – хмуро сказал Генка. – Нечего на готовенькое…

      – А если не получается… – проговорил Илька таким голосом, словно у него щекотало в горле и он боялся закашляться.

      «Захочешь – научишься», – чуть не сказал Генка. Но эти слова показались ему неприятно знакомыми. Ну ясно: это отец говорил недавно Генке. Говорил не про змея, а про английский язык, конечно…

      Да, но при чем здесь английский? Ох, вспомнится же не вовремя!

      – Все равно этот змей пополам развалился, – тихо сказал Генка. Помолчал и повернулся к Шурику: —

      Есть у тебя еще бумага? Помнишь, на которой ты «Восток-203» вычерчивал для Борьки.

      – Есть… Зачем?

      – Ну… зачем, – медленно выговорил Генка и начал краснеть. – Ну, тому мальчишке… Надо же ему новый «конверт» сделать. – И вдруг разозлился: – Заладили все: «Не отвечает на сигналы. Чужой!» А как он будет