Та сторона, где ветер. Владислав Крапивин

что все равно голова от работы распухла. Да он так часто говорит, а все равно сидит по ночам…

      – Хороший он у тебя, – чуть слышно сказал Генка.

      Владик снял наушники.

      – Пойдем, да? Бумагу мочить…

      – Айда.

      Владик первым шагнул к выходу. Генка двинулся за ним и только сейчас заметил на стене у двери велосипед. Искорки света горели на спицах и ободах. Генка крутнул переднее колесо. Оно завертелось легко, с чуть слышным шорохом.

      – Горьковский, – сказал Генка. – «Прогресс». Законный велик…

      Владик остановился:

      – У тебя нет?

      – Нет. В этом году уже не купят. Может, в будущем.

      – Если хочешь, бери, катайся, – предложил Владик. – Он все равно пока без дела висит.

      Это была неожиданная радость. Но Генка сдержал ее.

      – А твой отец? – спросил он. – Не заругается?

      Владик удивленно обернулся, и его глаза, совсем не похожие на глаза слепого, скользнули по Генке.

      – Что ты! Он ничего не скажет. Он все равно не ездит на нем, это же мой велосипед.

      – Твой?! – вырвалось у Генки. Правда, в ту же секунду он прикусил язык.

      Ну надо же так! А если Владик ослеп недавно? А вдруг он еще этой весной, как все мальчишки, носился на велосипеде по асфальтовым тротуарам, пугая прохожих и радуясь синему блеску луж?

      Но Владька не обиделся. А если и обиделся, то немного, как обижается любой из ребят, когда ему не верят.

      – Не веришь? А знаешь, как я на нем гонял, когда в Воронеже жили? Там вокруг двора асфальтовая дорожка была. Я на ней каждый поворот знал…

      – Да я верю, – пробормотал Генка.

      – Я ночью катался, – тихо сказал Владик. – Днем там прохожие ходят, малыши бегают, а я ночью. Мне-то все равно. Хорошо было. Только один раз на какого-то пьяницу налетел. Вот. – Он подтянул узкий рукав футболки, и Генка увидел белый шероховатый рубец. – Это я тогда ссадил, – объяснил Владик. – А ты не веришь.

      – Да верю я, – смущенно повторил Генка. И все-таки не удержался, спросил: – А отец-то тебе разрешал?

      – Он разрешал. Он меня сам учил, – сказал Владик. И неожиданно добавил: – Он меня и ходить учил… Так, чтобы незаметно было, что я не вижу.

      Генка молчал. Он думал о том, что Владька не похож на других мальчишек не потому, что слепой. На слепого он ведь тоже не похож. Тут что-то другое…

      – Ой, ну пойдем, – вдруг заспешил Владик. – Не надоел тебе мой разговор? Я в эти дни все один да один дома. Все молчу… А тут ты пришел.

      – Плохо одному, – сказал Генка. Владика он понял. Но что еще мог он сказать? Это ведь только в книжках пишут, что встретятся незнакомые мальчишки и в первые же минуты: «Слушай, давай дружить!» – «Давай!» – «По-настоящему?» – «По-настоящему!» А на самом деле разве так говорят? Генка не понимал, как вообще можно об этом вслух говорить.

      И Владик, наверно, думал так же.

      – У вас в огороде бочка. Обмакнем туда бумагу, – предложил Генка, – а потом кнопками к стене пришпилим. Есть кнопки?

      – Конечно.

      Они пошли