К западу от Октября (сборник). Рэй Брэдбери

вопрос:

      – А вы хоть одно тело спасли?

      Родичи так и ушли в землю на целый дюйм, пришибленные ответом, который не отважились вымолвить.

      – Погодите-ка… – Сеси оперлась на локти, чтобы ощупать подбородок, лоб и губы, за которыми теперь точно так же опирались на локти четверо бойких призраков. – Постойте, а что мне с ними делать? – Ища ответа, она вглядывалась сверху в лица родичей. – Не могу же я таскать с собою двоюродных братьев! Им не ужиться у меня в голове!

      Что еще она кричала после этого, какие слова четверки братьев перекатывались, точно камешки, у нее под языком, что отвечали на это родичи, метавшиеся, как паленые куры, по всему двору, – никому не ведомо.

      Потому что в этот миг, словно в день Страшного суда, рухнули стены сарая.

      Огонь с глухим ревом улетал в дымоход. Октябрьский ветер так и норовил прильнуть к черепице, чтобы подслушать беседу, которую вела собравшаяся в столовой Родня.

      – Если получится… – заговорил Отец.

      – Никаких «если»! – воскликнула Сеси, у которой глаза делались то синими, то желто-зелеными, то карими, то почти черными.

      – …хорошо бы парней наших куда-нибудь определить. Найти для них временный приют, а уж после, когда подберем каждому новое тело…

      – Чем скорее, тем лучше, – донеслось изо рта Сеси: грубый голос, потом тонкий, грубый – тонкий, без всяких переходов.

      – Джозефа можно подселить к Биону, Тома – к Леонарду, Уильяма – к Сэму, а Филипа…

      Поименованные дядья насупились и зашаркали подошвами по полу.

      За всех высказался Леонард:

      – Недосуг нам. И так забот по горло. У Биона – лавка, у Сэма – ферма.

      – Как же так… – У Сеси со стоном вырвалось четырехголосое отчаяние.

      Отец в потемках опустился на стул:

      – Вот беда! Неужто среди нас не отыщется добряк, у которого времени хоть отбавляй, да к тому же имеется свободный уголок на задворках сознания или в трюме подсознания? Добровольцы! Встать!

      Тут родичи похолодели: со своего места поднялась Бабушка, тыча куда-то тростью, как ведьма – помелом:

      – Вот кому время девать некуда. Вот кого я предлагаю, выдвигаю и к сему прилагаю!

      Словно марионетки на одной веревочке, все изумленно повернулись в ту сторону, где сидел Дедуля.

      Дедуля вскочил, как от выстрела.

      – Ни за что!

      – Молчок! – Бабушка опустила веки в знак того, что вопрос закрыт, сложила руки на груди и что-то промурлыкала. – У тебя времени пруд пруди.

      – Христом Богом молю!

      – Это, – не открывая глаз, Бабушка наугад обвела комнату круговым жестом, – Родня. В целом мире другой такой не найдешь. Мы особенные, дивные, необыкновенные. Днями спим, ночами разгуливаем, летаем с ветрами по воздуху, странствуем с грозами, читаем мысли, чураемся спиртного, любим кровушку, ворожим, живем вечность или тысячу лет – как повезет. Одним словом, мы – Родня. А раз так, на кого же нам еще опереться, на кого положиться в трудный час?..

      – Ни за какие коврижки…

      – Молчок. –