Встретимся завтра. Владимир Мавродиев

сматывать удочки – и попадается рыбёшка. Ну и сидишь, ждёшь следующую. Вот и нас тогда задержал сначала щурёнок, потом тощая сопёшка прицепилась. А уж когда ушёл, из сачка уже, приличный язёк, то мы решили ночевать, после заката немку установили.

      Я сходил к возвышавшемуся на соседнем бугре ресторану «Маяк», взял там тройку старых ящиков на дрова: хоть и «май месяц», а утрами холодно у воды, да и вообще с костерком веселее.

      Но дровами мы не попользовались…

      …Луч фонарика высветил жутковатую картину: на сетке, еле умещаясь, лежал лицом вверх голый утопленник… Чуть позже я разглядел, что у него на одной руке не было ладони… Но сначала бросились в глаза – узкое жёлтое лицо с поблёскивавшими выпученными глазами, короткая мужская стрижка, прилизанная водой. Видимо, потонул он совсем недавно, еще не успел – ох, господи!.. – распухнуть, лежал на сетке, твёрдо вытянув тонковатые ноги, а вторую руку, целую и чуть согнутую, тянул вверх, к верёвке, будто желая оборвать её…

      Андреич охнул и вдруг выронил фонарик, тот полетел вниз, на камни. Звякнуло стекло, и всё снова провалилось в темноту. Верёвка вырвалась у меня из рук, лебёдка визгнула, снизу раздался шипучий шлепок об воду…

      – Чё… делать-то будем? – через минуту осторожно спросил у меня и у себя Андреич. – Да-а… прям мурашки бегают… Это Цветков не растерялся бы. Он с хирургией своей всякого навидался. Особенно со студентами в анатомичках… А мы…

      Я молчал.

      – А ну-ка потяни ещё…

      Я потянул, и немка мигом выскочила из воды, тяжёлой она уже не была.

      – Пусто…

      Андреич снова умолк, потом чиркнул спичкой, задымил. Я тоже помалкивал, косясь на папиросный огонёк.

      Темь между тем снижалась, обступала. Внезапно прилетевший ветерок захлюпал волной, округа сразу наполнилась шипящими звуками, казавшимися нам то чьим-то покашливанием, то осторожными шагами… Чего греха таить, страшновато было: ведь рядом, внизу, в стылой воде, на склизком каменистом дне лежал мёртвый человек.

      – Надо… это… в милицию заявить, – неровным голосом, поперхивая, сказал Андреич. – Может, убили его… Вишь – раздетый, ограбленный, может… Пусть приедут, с водолазом дно прочешут… Дело серьёзное… Да-а… Рыбаки ловили рыбу, а поймали… Пойдём, позвоним в отделение…

      И мы быстро засобирались.

      Пока шли в горку, к набережной, перед глазами моими всё прыгало, качалось то узкое жёлтое лицо с выпученными глазами… «Точно, прибили где-нибудь рядом, может, и недавно совсем… И концы в воду, – думал я. – Вот сволочи! Ведь почти однорукий… А… может… у него кольцо на пальце было, какой-нибудь перстень золотой трудно снимался? Ну и… оттяпали, гады, вместе со всей ладонью…»

      Картина убийства рисовалась в самых страшных подробностях, я опасливо поглядывал по сторонам: мало ли что… Только в кино, что ль, или в книжках детективных такое бывает? Обкурятся травкой какие-нибудь идиоты, чего от них ждать… Иные не то что руку чужую оторвут, мать родную грохнут.

      Вертел головой и Андреич…

      «Маяк»