Полоса отчуждения. Евгений Кулькин

был человеком, пока Москва не похоронила его в себе. И он сдал позиции. Причем, не только в стихах.

      Седок какое-то время молчал, и когда уже Максим подумал, что память его была съедена захватывающей историей про провинциала, поехавшего осваивать столичные преимущества, вдруг ответил:

      – Некоторые имеют пылкую веру только затем, чтобы подчеркнуть благочестие. С психологической точки зрения это оправдано. Но разум требует не поклоняться идолам и вместе с тем утверждать, что звездой может быть только недостижимость. Потому надо исключить любое сходство с тем, что давно себя изжило.

      Они обогнали машину, на которой было написано: «Торговое поселение». И седок вдруг сказал:

      – Доброе слово – надежная страховка от глупости. И именно оно чаще всего является платой за утешение.

      И уже через минуту Максим понял, что его спутник, блукая в буквенных знаках различия, которыми украсил лицо, не способен освоить честные традиции и, воспользовавшись ситуацией, приобщить к лику своей веры и еще одну полузаблудшую личность, потому что Максим так и не сумел по-настоящему почувствовать себя обреченным христианином. В речном порту, куда Максим его вез, седок щедро расплатился и, кивнув на старика с белым флагом, сказал:

      – Не подумай, что он ждет кому-либо сдаваться. Это мусульманский знак того, что этот человек осилил хадж.

      И седок скрылся в недрах речного вокзала, а Максим долго держал в сознании незнакомое слово хадж, почему-то думая, что это что-то близкое к обрезанию.

      21

      Она шла к нему размашисто, но сказала как-то походя:

      – Поехали!

      – Куда? – спросил Максим.

      – Да все равно, лишь бы с тобой.

      И притиснула его руку к своей груди.

      От нее пахло спиртным.

      – Ну что медлишь? – вопросила она и тут же добавила: – У меня предложение на любой кошелек.

      Он глянул на ее голое плечо и прочел там наколку: «Свободная Азия».

      – Ну что, – опять подторопила она, – ты не достиг духовного совершеннолетия?

      Если честно, Максим впервые переживал такой наглый напор.

      – Или ты еще не освободился от рабства эгоизма? – продолжила седючка, он ее уже про себя окрестил. – Ведь не на смерть я тебя приглашаю. А на обыкновенный порнопередел.

      И, видимо, уловив, что он не понял этого слова, пояснила:

      – Это общение на любой вкус, где главенствует женщина. Поэтому не скрывай своих фантазий.

      Она пощекотала ему коленку.

      – Ты можешь мне перечислить все планеты Солнечной системы? – вдруг спросила она.

      Он и тут промолчал, ибо не любил школярного к себе отношения.

      И в это время в окно влетела оса.

      – Убей ее! – замахала руками девка.

      Но та прямиком ломанулась к ее лицу.

      И – по визгу – Максим понял, что та ужалила седючку.

      Она выхватилась из машины так же, как в нее впорхнула.

      И единственное, что он уловил из ее причита, у нее аллергия на укусы ос.

      И