Полоса отчуждения. Евгений Кулькин

нем что-то, чему хотелось подражать и следовать.

      Но таило оно некую неуловимость, заключенную, может, даже в той фразе, что ему стыдно за свое происхождение.

      8

      Надо отдать ему должное, Максим никогда не уставал от чудаков.

      Они ему были даже симпатичны.

      Вот сегодня сел один и вопрошает:

      – Наверно, и ты не живешь разнообразной жизнью?

      – Какой именно? – уточнил Максим.

      – Ну той, что с природой нас единит.

      – Любопытно.

      – Более поучительно, чем так, как ты сказал.

      – И в чем же заключается суть?

      Чудак – яркоглаз.

      Но цвета его роговицы Максим не уловил.

      – Я начал с муравья, – продолжал чудак. – Целый день перенимал все его повадки и даже пристрастия.

      – Ну а потом? – Максим смотрел на него с интересом. – Не стрекоза ли была следующая?

      – Нет, – ответил чудак, – кузнечик.

      И тут Максим уловил смысл его чудачеств.

      – А сейчас вы кто? – спросил он.

      – Из насекомых я вышел только через год. А с января прожил двести звериных жизней.

      Еще чудак рассказал, что спит только сидя, а пишет стоя.

      – А при каких же обстоятельствах лежите? – понаивничал Максим.

      – Не скажу, – замахал руками чудак, – а то и работу бросишь, будешь только этим заниматься без сна и отдыха.

      Чудак по-кошачьи вылез из машины, видимо, изображая пантеру, и сгинул.

      И вскоре Максим поймал себя на том, что стал следить за своими седоками глазами этого чудака.

      Ибо он сказал: «Не ведая того, каждый проживает жизнь насекомых, птиц или животных. Он только этого не замечает. А как – все люди напоминают зверей!»

      – Интересно, – вслух подумал Максим, – кем я сегодня кажусь, что так тянет кому-то надгрызть судьбу?

      9

      – Ты хоть знаешь, как болит душа? – спросила Подруга Жены, когда он в очередной раз вознамерился отвезти ее домой.

      – Приблизительно, – буркнул он.

      – Это намек на сокровенность?

      Она принялась прихорашивать себя, смотрясь в зеркало обратного вида.

      – Ты знаешь, постоянно я о чем-то жалею?

      – Да откуда… – попытался он перебить ее монолог ответом.

      И она поназидала:

      – Русские люди иного сорта, чем другие. Поэтому в диалоге они больше говорят сами с собой. Задают вопросы и отвечают на них. Поэтому надо выслушивать фразу до конца и только потом на нее реагировать.

      – Понял, – опять пробуркнул Максим.

      А Подруга Жены, разметав по плечам рыжесть своих волос, продолжила:

      – Так вот, я жалею, что без меня прошла кровавая полоса по России. Что минули эти жесткие времена. Где можно было бы цинично и эпатажно проявить себя, и тогда душа потребовала бы сакральности.

      Если честно, Максима угнетала черная умность. Потому он не знал, как это можно преступить нравственный закон или заиметь какое-нибудь жестокое чувство.

      Но и о том и другом он слышал по радио.

      И