Полоса отчуждения. Евгений Кулькин

прыгать в холодную пропасть, а воспитать в себе смирение, позабыв о кондовом довольстве и достатке. – Она опять отвинтила пробку, но пить не стала. – Мне давно было известно, что абстрактного интеллекта не существует. Всем руководит мировой контроль. И нелепо уповать на права, которых нет. Равно как на историческую память, какая отсутствует. А тело, разум и самосознание редко у бабы находятся в одной плоскости.

      Она еще сделала глоток из бутылочки.

      – Словом, не будем искать позитивную информацию. Короче, понес черт меня в Объединенные Эмираты.

      – Зачем? – быстро спросил он.

      – Чтобы познать…

      Она – залпом – допила содержимое бутылочки и вышвырнула ее в придорожную полынь.

      – Я приняла ислам. Мне дали имя Самира. А моего мужа звали Джамиль.

      У Максима отвалилась нижняя губа.

      – Меня закутали во все черное, оставив на свободе только глаза. – Эти слова она произнесла как-то эхово. – Я спросила, почему такие мрачные тона? Мне ответили, что во-первых, женщина – это исчадие ада, а во-вторых, она должна являть собой тень мужчины. – Она чуть подзадумалась, потом продолжила: – Эмираты – строгая страна. За изнасилование там безусловный расстрел. За сожительство, что у нас зовется гражданским браком, – тюрьма. За даже шутливый поцелуй – тоже. И за рукопожатие с женщиной не избежать решетки.

      – Ну и порядки в этой Эмиратке, – неожиданно срифмовал Максим.

      Она чуть придрогнула глазами.

      Он давно замечал за ней эту особенность.

      И тут же спросил:

      – И на сколько же тебя хватило?

      – На четыре года.

      – А потом?

      – Довела мужа, чтобы он трижды произнес «талах».

      – А что это?

      – По-нашенскому означает «развод».

      Она вздохнула.

      Потом произнесла:

      – Как любитель земных удовольствий и полный ярких впечатлений от обладания русской красавицей, он избил меня нещадно. Я попала в госпиталь в таком состоянии, что молили, чтобы он сжалился надо мной и как можно дольше не отпускал.

      Она осекла себя, чтобы сщелбануть с коленки кузнечика.

      – Со мной в палате лежала одна молодуха – тоже русская. Она читала мне некий вызов, что ли, одной из женщин Анкора: «Разве я привидение, чтобы ни с кем не спать?». Но у меня уже интерес к чудесам иссяк. И неоткуда было черпать мужество. А надежда оставляла. Помог случай.

      – Какой же? – быстро спросил Максим.

      – Мое состояние в ту пору не вдохновляло на личное знакомство. И тем не менее при заполнении какой-то анкеты на вопрос: «Цель пребывания в Эмиратах», я ответила честно: «Поиск приключений и испытание на смирение». Сказала по-арабски. И вдруг мой допроситель по-русски поинтересовался: «Ну что, и того и другого получила через край?»

      Она передохнула.

      – Я чуть не грохнулась в обморок. А врач сказал: «Чего-нибудь придумали?»

      – Ну и? – подторопил Максим.

      – Меня признали невменяемой.

      Она не рассказала, какой была ее дорога домой.

      Однако Максим полюбопытничал