Цвет жизни. Василий Семенович Матушкин

общем, остановка полная и суматоха. Вызвали жандармов, и кого куда. Кого плетьми стегали, а Перепелкина вовсе на каторгу как зачинщика. Многих посадили. А отца моего только уволили. Он переехал сюда и на завод поступил. Вот такая забастовка! Была. А отец у меня храбрый. Ему расстрел так расстрел, прямо идет! – с гордостью закончил Тарас.

      Пока Тарас рассказывал про забастовку, Надежда слушала его затаив дыхание. А потом спросила:

      – А ты как же, кем будешь?

      – Я? Вот газеты продаю. Но все равно буду машинистом. Я уже слесарем могу работать, да сейчас никуда не принимают. Любой замок исправлю и ведро сделаю. Хоть с утором, хоть без утора. Как война кончится, так и поступлю работать.

      – Я не об этом тебя спрашиваю… Ты книжки читаешь?

      – Читаю, – решительно подтвердил Тарас.

      – А какие больше любишь?

      – С приключениями которые… Отец иногда забавные приносил. Про Степана Разина, про бога и про чертей. Хочешь, расскажу?

      Надежда насторожилась.

      – Давай.

      – Пришел один черт к солдатам в окопы. Это дело было зимой, на австрийском фронте. И попросил у солдат разок затянуться. Давно, видать, не курил. У них ведь в аду табаку не продают. «Хорошо, дадим, – согласились солдаты. – Только ты за нас день-другой в окопах посидишь. А мы тем временем в деревню до баб слетаем, посмотрим, как наши жинки живут». Черт веки-вечные в аду сидит, надоело, ну и согласился он два дня в окопах посидеть. Оставили ему солдаты пачку махорки и отобрали у него метлу, на которой он прилетел. А у солдат была маленькая землянка в окопах. Вот они взяли и, согласно уговору, чтоб никто из этой землянки солдатских вещей не утащил за их отсутствие, привязали черта за хвост к дверям землянки. Пусть, мол, покараулит. Сели на метлу, и как взошел месяц, они и айда… Прямо как немецкий дирижабль. Сидит черт на привязи день, два, три и начинает беспокоиться. Не возвращаются солдаты. Сунется черт в землянку, а там на него тучей вошь да клопы. Вылетит он оттуда, как ошпаренный, а в окопах мороз, вьюга и от газов не продыхнуть. Он опять в землянку, а потом обратно. Кидался он, кидался, дверь за ним хлоп-хлоп, да и открутила ему хвост. Обрадовался он и бежать собрался. А куда ему бежать, когда ни метлы, ни хвоста нет. Сел он тогда на камушек и заплакал. Обледенел весь и примерзать стал к земле. В это время прилетают солдаты и спрашивают: «Ну как, чертик, живешь?» А у черта зуб на зуб не попадает. «Нет, – говорит, – лучше сто лет в аду сидеть, чем два дня в ваших окопах». Оседлал черт метлу и давай бог ноги. В ад удрал.

      Только Тарас закончил, Надежда тут же предложила:

      – Хочешь, я тебе завтра сюда книжку хорошую принесу?

      – Давай, – согласился Тарас. – Только чтоб с приключениями и картинками.

      У разгоряченного Тараса глаза светились озорством, и он, указывая рукой в сторону, вдруг зашептал:

      – Гляди, гляди, подслушивают!

      Надежда вздрогнула и глянула в ту сторону, куда показывал парень. А Тарас тем временем нагнулся