Цвет жизни. Василий Семенович Матушкин

как могучий водоворот. Гул голосов, то вспыхивая, то затихая, отзывался далеко в улицах. Еще больше появилось ораторов. Выше летели картузы, уверенней неслись крики.

      – По до-ма-ам!.. Отвоевали!..

      – Не пойдем!..

      – Надо брать тюрьму!.. Выпустить политических!..

      Из улиц и переулков со всех сторон прибывали новые группы мужчин и ребятишек. Люди бежали, как на пожар, торопились, еще не зная, в чем дело. Явились мелкие торговцы и, перебивая ораторов, кричали:

      – Яблочки, яблочки первые!.. Пятак пара, три копейки штука.

      – Пирожки горячие!

      – Газеты, журналы! Союзники потопили турецкий крейсер… Последние известия!..

      – Это что, малец? – спросила Тараса сгорбленная старушка – Крестный ход, что ли, собирается?

      Тарас махнул рукой – какой, мол, бабуля, тебе тут крестный ход – и направился в другую сторону. Он увидел около ораторов людей со свертками. Появились листовки. Тарас взял одну и стал читать: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Долой самодержавие! Долой войну!».

      – Квитко! – услышал Тарас свою фамилию. Обернувшись, неожиданно увидел круглое, разрумянившееся от жары лицо Нади Зотовой. Он растерялся и, теребя листовку, спросил невпопад:

      – Тоже тут?

      Зотова улыбнулась, но тут же посерьезнела, протянула Тарасу пачку листовок:

      – Скорее раздавай… Да своим, рабочим… Понял?

      Она так же неожиданно скрылась в толпе, предлагая направо и налево листовки. Проводив девушку широкой улыбкой, Тарас рванулся вперед.

      – Долой войну! Царя долой!.. Дядя, прочитай, прочитай… Передай другому…

      В этот момент вновь появились солдаты. Они шли по той же улице. Но команда была уже другая. Где-то скакали лошади. Цокот копыт о мостовую напоминал шум приближающегося ливня.

      Неожиданно, и на этот раз без предупреждения, раздался резкий грохот винтовочных выстрелов. Взвизгнули пули.

      Люди шарахнулись прочь. В охваченную смятением толпу врезался отряд казаков. Ударяя нагайками направо и налево, казаки давили людей лошадьми. Взмыленные кони фыркали, дыбились.

      Тарас бежал, сам не зная куда. Он спотыкался, падал, снова вставал и бросался в сторону. Вопли, выстрелы, брань оглушали его.

      Вот казак стеганул здорового грузчика. Но тот выдернул у него плеть из рук и с силой хлестанул лошадь по морде. Присев на задние ноги, лошадь подпрыгнула, и казак неуклюже свалился на мостовую. Грузчик пихнул его ногой и ударил по заду плеткой так, что у того лопнула штанина.

      Тарас заметил отца, который бежал вместе с другими и, грозя кому-то кулаком, кричал:

      – Сволочи!.. И мы будем стрелять!

      Тарас бросился за ним, но тотчас же отстал. Припертый к ограде сквера, он снова увидел мордастого Бояринцева. Охваченный паникой, тот бежал с расцарапанной щекой. Гармонь выпала из его рук, но он продолжал тащить ее за ремень. Растянувшись, она прыгала за ним по камням мостовой, как пес, словно стараясь ухватить за икры.

      Тарас нырнул в кусты сквера и притаился.

      Расправа продолжалась несколько минут.

      Точно