Скромница для злодея. Сара Маклейн

того чтобы просто выкинуть и сшить что-нибудь новое. Как же она ничего не понимала?

      Девушка поднималась вверх по лестнице, а собаки метались перед ней взад-вперед.

      Добравшись до площадки, она посмотрела на мать.

      – Твои псы пытаются меня убить.

      Маркиза кивнула, позволяя сменить тему.

      – Вполне возможно. Они очень умные.

      Фелисити вымученно улыбнулась.

      – Твои лучшие дети.

      – Доставляют меньше неприятностей, чем остальные, – ответила мать, наклоняясь и подхватывая на руки одного длинного мохнатого пса. – И что герцог, очень красив?

      – Я в толпе толком его не разглядела, но вроде бы да.

      Внезапно Фелисити поймала себя на мыслях о другом мужчине. Том, из темноты. Том, которого только хотела рассмотреть. Он заворожил ее, как отблеск пламени, который она видела, не имея представления о целом костре.

      Но если этот вечер чему-то ее и научил, так это тому, что волшебство нереально, оно – лишь иллюзия. Реальными бывают только неприятности.

      – Все, чего мы хотели, это достойная партия. – Голос матери врезался в ее размышления.

      Губы Фелисити искривились.

      – Знаю.

      – Это что, действительно так плохо?

      «Ты от нас не уходила. Мы тебя выгнали».

      «Конченая Фелисити. Забытая Фелисити. Жалкая Фелисити».

      «Ты опоздала с герцогом; я его уже заполучила».

      Фелисити кивнула.

      – Даже хуже.

      Она по темным коридорам добралась до своей спальни. Вошла в тускло освещенную комнату, бросила перчатки и ридикюль на маленький столик возле двери, закрыла ее и прислонилась к ней спиной, наконец-то выдохнув – ей казалось, что она задерживала дыхание все время, начиная с той минуты, когда много часов назад одевалась для бала у Марвика.

      В темноте Фелисити подошла к кровати и упала на матрас. Долго смотрела на балдахин над головой, мысленно заново проигрывая все ужасные события вечера.

      – Какая катастрофа.

      Какое-то время она представляла себе, что бы делала, будь она не самой собой – слишком высокой, слишком обыкновенной, слишком старой и прямолинейной – настоящей тихоней у стеночки, не имеющей ни малейшей надежды заполучить завидного холостяка. Она вообразила себе, как украдкой выбирается из дома и возвращается на место своего преступления.

      Добывает состояние для своей семьи и целый мир для себя.

      Желает больше, чем может получить.

      Не будь Фелисити собой, она могла бы это сделать. Могла бы отыскать герцога и очаровать его. Могла бы поставить его на колени. Будь она красивой, остроумной и блистающей. Будь она не на краю мира, а в самом его центре. Будь она в комнате, а не подглядывая в замочную скважину.

      Если бы она умела разжигать страсть – такую, которая, как она видела, поглощает мужчину, как магия. Как огонь. Как пламя.

      Желудок перевернулся от этой мысли, от фантазии, пришедшей следом. От наслаждения – того, чего она никогда не позволяла себе воображать. Герцог, отчаянно мечтающий о ней.

      Партия века.

      – Если бы только