Сбежавший нотариус. Эжен Шаветт

обвинило Генёка в убийстве нотариуса и жены.

      – А случилось это вследствие того, что, покидая супружескую кровлю, жена оставила записку, в которой заявляла, что уезжает в поисках счастливой жизни. Реноден, как видно, устроил ей счастливое существование благодаря шестистам тысячам приданого моей жены.

      – И этот почтенный старик опозорил себя из-за какой-то неказистой простолюдинки, от которой наверняка пахло навозом! – воскликнул художник.

      – О, нет, нет! Ты ошибаешься! – с живостью возразил маркиз.

      – Она была красива?

      – Очень красива! Все, кто знал ее, могут это подтвердить. Я сам никогда не видел жены Генёка. Замок Кланжи принадлежал маркизе, и я поселился в нем в день свадьбы. Накануне я приезжал сюда, чтобы подписать брачный контракт, но вышел из экипажа у подъезда и тут же опять сел в него… А так как нет обычая, чтобы при подписании брачного контракта присутствовали садовницы, то я ее и не увидел. В ночь накануне свадьбы нотариус и садовница исчезли. Выходит, она меня тоже не видела.

      В эту минуту во дворе замка зазвонил колокол.

      – Пойдем за стол, звонят к обеду, – сказал маркиз и, взяв приятеля под руку, увел из комнаты.

      В коридоре Монжёз указал Полю на первую дверь направо:

      – Это были комнаты моего тестя. Сейчас они пустуют. Так что тебя ничто не потревожит.

      По случаю сильной жары госпожа Монжёз приказала накрыть стол возле дома в саду. Обед прошел тихо. В старом замке, где два месяца тому назад было совершено самоубийство, атмосфера была печальной. Госпожа Монжёз, серьезная и молчаливая в своем траурном платье, мало-помалу перестала принимать участие в беседе и погрузилась в задумчивость.

      «О чем она думает?» – спрашивал себя Либуа. Он вспомнил о словах, которые женщина шепотом сказала доктору, когда тот раскланивался с ней.

      Что касается маркиза, то он пользовался всеобщим молчанием для того, чтобы не отвлекаться от поглощения пищи. В середине обеда он вдруг вскрикнул:

      – А каплун? Почему нет каплуна? Разве повар забыл о нем? Справьтесь в кухне.

      Две минуты спустя слуга возвратился и почтительно доложил:

      – Нотариус стащил каплуна.

      – Ах, разбойник! – заворчал Монжёз.

      Увидев удивленное лицо художника, маркиз расхохотался.

      – Я назвал свою охотничью собаку Нотариусом – она такая же воровка, как и этот негодяй.

      Погруженная в задумчивость, госпожа Монжёз очнулась от своих размышлений лишь в конце обеда, когда муж спросил ее:

      – В котором часу завтра ты будешь позировать Полю, Лора?

      – Завтра? – повторила она. – Разве господин Либуа так спешит, что не может дать мне времени до послезавтра?

      «Завтрашний день уже расписан, – подумал художник, – а между тем завтра ее супруг должен остаться дома». Вслух же он сказал:

      – Я должен поблагодарить маркизу за отсрочку. Разбирая свой ящик с красками, я заметил, что кое-чего недостает. Завтра мне придется съездить в Париж.

      – Отлично! – воскликнул