Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа. Валентин Лавров

какой омерзительный аэр!

      Женечка со вздохом согласилась:

      – Да, запах идет кошмарный.

      – Перейдем в другое помещение! – Соколов увлек за собой хозяйку.

      Гости уже откровенно потешались над перепившими социалистами, морщили носы и отходили подальше от дивана. Женечка жалобно сказала:

      – Аполлинарий Николаевич, зачем вы гостей обижаете? Прошу, не надо…

      Соколов укоризненно заметил:

      – Другой раз всякую рвань приглашать не станешь!

      Женечка вздохнула, ничего не ответила, лишь с мольбой сказала:

      – Приезжайте, дорогой граф, завтра в одиннадцать утра, мы будем вдвоем. – Прошептала: – Хорошо, милый?

      – Приеду, если на наше рандеву не пригласишь социалистов, чтобы они стали давать нам советы относительно революционно-классовых позиций! И конкурентов не приглашай…

      Женечка изумилась:

      – О чем вы, граф! Я люблю только вас, и вы это отлично знаете.

      Соколов с оскорбленным видом возразил:

      – Ну а как же великий князь К. Р.? Признайтесь, сударыня, вы ему тоже в ласках не отказываете?

      Женечка досадливо наморщила прелестный носик.

      – Граф, зачем вы так? Я вам верна. – И с женской непоследовательностью добавила: – Надо знать все обстоятельства и тогда судить человека. К. Р. все-таки великий поэт. Не зря государь его считает талантом не ниже самого Пушкина.

      – С этим я не спорю! К. Р. очень талантлив. А еще, что для женского сердца важно, – он великий князь.

      – Какой вы, однако, ревнивец… На нас уже обращают внимание. Вот завтра приедете, мы обо всем поговорим.

* * *

      В это время старший лакей провозгласил:

      – Закуски поданы! Прошу в трапезную.

      Все неспешно зашевелились, не желая показывать свой аппетит и желание скорее усесться за стол. Лишь жертвы интриг Соколова в непринужденных позах раскинулись на широком диване.

      Гости поглядывали на них и откровенно веселились. Женечка, напротив, казалось, вот-вот расплачется.

      – И что я должна с ними делать? Не могу же я их в спальню устроить, и тут оставлять нет возможности.

      Соколов великодушно сказал:

      – Иди к гостям, я сам их устрою.

      Он поманил к себе лакеев, что-то сказал. Те сбегали на улицу, остановили ломового извозчика, наверх явились дворник и лакеи. Начался вынос тел.

      Всех бесчувственных стали стаскивать вниз и класть в сани. Соколов передал извозчику записку дежурному Пресненского полицейского участка: «На ночь нетрезвых приютить, утром отпустить!»

      Один из лакеев тряпкой вытирал на паркете сырость, оставшуюся от социалистов.

      В это время Зинаида Жученко подошла к дворнику, который поудобней прилаживался, чтобы тащить грузного Азефа. Она протянула ему двугривенный и, покраснев, сказала:

      – Это мой родственник, я отвезу его домой! Только помогите до саней донести…

      Зинаида, не прощаясь, торопливо сошла вниз, оделась и вышла на улицу. Она остановила ваньку, Азеф был погружен в сани,