Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа. Валентин Лавров

она альтруистична, она помогает бедным людям, а ее взгляды на жизнь самые передовые. Подымем первый бокал в честь удивительного творения Божия – пьем за Евгению Александровну! Виват, друзья!

      – Виват, виват! – Выпили дружно, налегли на закуску.

      Затем говорил Сипягин:

      – Наступает новый век, век технических революций и социальных перемен. Предлагаю выпить за государя, который, уверен, осуществит те перемены, к которым его призывают лучшие люди России.

      Со всех концов стола послышались крики:

      – Ура! Да здравствуют демократические перемены!

      Когда все выпили, поднялась Ольга Книппер, заверещала:

      – Я, ваше высочество, в восторге от ваших последних стихов. Я в «Ниве» их видела и переписала себе. Позволите познакомить с ними присутствующих?

      – Буду польщен.

      Книппер прижала руки к груди и проникновенно прочитала действительно прекрасные строки:

      Люблю, о, ночь, я погружаться взором

      В безоблачность небесной глубины.

      Какая чистота! Как с вышины

      Ласкаешь ты лазоревым убором!

      Ты так светла, что меркнет лик луны,

      Пустыней горнею плывя дозором,

      И сонмы звезд бледнеющим узором

      Двойной зари сияньем спалены.

      О, нежная. Прозрачно-голубая!

      Гляжу, с тебя очей не отрывая,

      Лицом к лицу пред тайною твоей.

      Дай от тебя, о, ночь, мне научиться

      Средь дольной тьмы душою становиться,

      Как ты сама, все чище и светлей!

      Гости в искреннем порыве захлопали в ладоши:

      – Какие замечательные стихи.

      Соколов согласился:

      – Всяким бальмонтам и брюсовым далеко до К. Р.!

      Великий князь был растроган.

      – Я эти стихи написал в нынешнем июле, когда был в Новгороде, ушел один ночью гулять. Кругом меня все спало, и я загляделся в эту беспредельную глубину неба, и вдруг по его черному бархату прокатилась яркая огненная комета. С необыкновенной и прежде не испытанной силой я ощутил всю пугающую беспредельность космоса. Вернулся в дом, сел за стол и почти сразу, без помарок записал.

      Соколов сказал:

      – Пьем за великого князя и за великого поэта, дорогого К. Р.!

      Дружно осушили бокалы. За столом сделалось уютно. Званый ужин пошел далее как по маслу.

      Любовь и революция

      Мудрость секретного сотрудника

      На другой день Азеф отправился в Добрую Слободку, что между Чистыми прудами и Садовой-Черногрязской.

      Супруги Аргуновы жили в большой, удобной квартире на третьем, последнем этаже старинного кирпичного дома с телефоном и водопроводом.

      Жена Аргунова, Мария Евгеньевна, крупная женщина с обширным бюстом, чистым, белым лицом, – дама из тех, которых называют русскими красавицами. Она радушно улыбнулась:

      – Какой приятный молодой человек! Я много слыхала о вас положительного! Как вас прикажете называть?

      Азеф важно кивнул:

      – Называйте