Охотница. Сисела Линдблум

не голоден, – говорит он в четвертый раз.

      И уходит. Тереза смотрит ему вслед.

      Смотрит не отрываясь, как он идет к выходу из кафе. Потом она следит за ним через окно – вот он садится в такси, и такси едет по улице Васагатан. Тереза провожает машину взглядом, пока та не исчезает из виду.

      В груди защемило.

      Ему нет до меня никакого дела, думает Тереза, прижимая руки к груди, к тому месту, где внезапно возникает боль.

      Но боль не проходит.

      И вдруг Тереза всем нутром ощущает, как в ней закипает протест. Должен же найтись выход. Таких мучений она не вынесет.

      Она закрывает лицо волосами, будто шторой, загораживает ладонями нос. И сидит так долго, не шевелясь. Медленно вдыхает запах собственных волос, и где-то внутри этого аромата вновь нащупывает уверенность. Ясную, теплую, очевидную.

      Я встречу его снова, думает Тереза. Обязательно снова встречу. Он полюбит меня, и все будет хорошо. Не страшно, что это не случилось сейчас. Но так будет. А сейчас мне надо успокоиться.

      На соседнем столике лежит оставленная кем-то газета. Тереза забирает ее себе, открывает страницу с объявлениями. Поток людей и машин на улице густеет. Половина восьмого. Люди спешат на работу.

      Спешат.

      Куда-то… куда-то… куда-то…

      – Что я буду делать все эти дни, как она представляла себе это? – бормочет Тереза.

      Потом берет ручку. Обводит объявление насчет продажи двух котят, по сто пятьдесят крон каждый. Вырывает страницу с объявлениями и засовывает ее в карман пальто. Она уже почти вышла из кафе, и тут раздается пронзительный крик официантки:

      – Вы не заплатили!

      – Боже мой, совсем забыла, – спохватывается Тереза.

      В смущении она возвращается. Официантка стоит с видом судебного следователя, жаждущего упрятать кого-нибудь за решетку. Щеки ее пылают, она злобно смотрит на Терезу.

      – Я думала, завтрак входит в стоимость билета, – осторожно начала Тереза. – Я только что из Копенгагена… утренним поездом, показать билет?

      – Нет, это только в субботу и воскресенье, тогда мы выставляем табличку, а сегодня таблички нет, – объясняет эта вреднючая блондинка, продолжая смотреть на Терезу с неукротимой злобой.

      Тереза делает попытку улыбнуться и вежливо говорит:

      – Я не собиралась удрать не заплатив.

      – Вам придется платить и за своего дружка, он оставил чек, не подписав его, но получил сдачу.

      – Что?

      – Он получил сдачу, – повторяет девушка уже тише и вдруг краснеет: – Конечно, я сама виновата, что не заметила и дала ему сдачу, триста крон.

      – Триста крон?

      – Да, поэтому прошу вас заплатить, – говорит она сдержанно. – На фото я посмотрела, удостоверилась, что это он, а на подпись в чеке не обратила внимания.

      – Все это так странно. Можно взглянуть?

      Тереза берет чек, видит сумму, наскоро нацарапанную синей ручкой. Почерк небрежный. Она улыбается.

      – Я выкупаю этот чек, – говорит Тереза.

      Выйдя на улицу, Тереза всей грудью вдыхает сырой утренний воздух. Прячет чек глубоко в карман, стоит в нерешительности. Есть два пути, какой из них выбрать?