Одиссея. Гомер

их играть, головные сложив покрывала;

      Песню же стала сама белокурая петь Навсикая.

      Так стрелоносная, ловлей в горах, веселясь, Артемида

      Многовершинный Тайгет и крутой Эримант обегает,

      Смерть нанося кабанам и лесным легконогим оленям;

105

      С нею, прекрасные дочери Зевса эгидодержавца,

      Бегают нимфы полей – и любуется ими Латона;

      Всех превышает она головой, и легко между ними,

      Сколь ни прекрасны они, распознать в ней богиню Олимпа.

      Так красотою девичьей подруг затмевала царевна.

110

      Стали они наконец собираться домой; в колесницу

      Мулов опять заложили и в короб уклали одежды.

      Тут светлоокая дева Паллада придумала средство,

      Как пробудить Одиссея, чтоб, с ним повстречавшись, царевна

      В город людей феакийских ему указала дорогу:

115

      Бросила мяч Навсикая в подружек, но, в них не попавши,

      Он, отраженный Афиною, в волны шумящие прянул;

      Громко они закричали; их крик пробудил Одиссея.

      Он поднялся и, колеблясь рассудком и сердцем, воскликнул:

      “Горе! К какому народу зашел я? Быть может, здесь область

120

      Диких, не знающих правды людей? Иль, может быть, встречу

      Смертных приветливых, богобоязненных, гостеприимных?

      Кажется, девичий громкий вблизи мне послышался голос.

      Или здесь нимфы, владелицы гор крутоглавых, душистых,

      Влажных лугов и истоков речных потаенных, играют;

125

      Или достиг наконец я жилища людей говорящих.

      Встанем же; должно мне все самому испытать и разведать”.

      С сими словами из чащи кустов Одиссей осторожно

      Выполз; потом жиловатой рукою покрытых листами

      Свежих ветвей наломал, чтоб одеть обнаженное тело.

130

      Вышел он – так, на горах обитающий, силою гордый,

      В ветер и дождь на добычу выходит, сверкая глазами,

      Лев; на быков и овец он бросается в поле, хватает

      Диких оленей в лесу и нередко, тревожимый гладом,

      Мелкий скот похищать подбегает к пастушьим заградам.

135

      Так Одиссей вознамерился к девам прекраснокудрявым

      Наг подойти, приневолен к тому непреклонной нуждою.

      Был он ужасен, покрытый морскою засохшею тиной;

      В трепете все разбежалися врозь по высокому брегу.

      Но Алкиноева дочь не покинула места. Афина

140

      Бодрость вселила ей в сердце и в нем уничтожила робость.

      Стала она перед ним; Одиссей же не знал, что приличней:

      Оба ль колена обнять у прекраснокудрявыя девы?

      Или, в почтительном став отдаленье, молить умиленным

      Словом ее, чтоб одежду дала и приют указала?

145

      Так размышляя, нашел наконец он, что было приличней

      Словом молить умиленным, в почтительном став отдаленье

      (Тронув колена ее, он прогневал бы чистую деву).

      С словом приятно-ласкательным он обратился к царевне:

      “Руки, богиня иль смертная дева, к тебе простираю.

150

      Если одна из богинь