Мифриловый крест. Вадим Проскурин

заранее.

      Я повторил манипуляции Усмана. Мы переместились поближе к краям телеги, чтобы удобнее было спрыгнуть на землю, если понадобится. Не было сказано ни слова – нет необходимости сотрясать воздух: двум обстрелянным бойцам все понятно и так.

      До всадников осталось метров двадцать, когда юный командир стрельцов поднял вверх левую руку. Лошади остановились, как духи-новобранцы по команде «стой, раз-два». Хорошая у них строевая подготовка.

      Командир повернул руку ладонью к нам, и Федор натянул поводья, не дожидаясь приказа. Его и не последовало.

      Практически синхронно мы с Усманом мягко спрыгнули с телеги и неспешно пошли навстречу стрельцам, держа автоматы в положении «на грудь». Ремни, впрочем, сняли с плеч – только самоубийцы в ближнем бою набрасывают автоматный ремень на шею.

      – Кто такие? – спросил властным тенором главный, когда до нас осталось десять-пятнадцать шагов.

      – А вы кто такие? – переспросил Усман. На лице главного стрельца отразился вовсе не гнев, как я ожидал, а удивление.

      – Если ты еще не понял, мы – дорожная стража Крымского тракта, – сообщил он. – А ты кто такой?

      – Разве дорожная стража не должна представляться? – спросил Усман.

      – Командир второго взвода Подольской роты подпоручик Емельянов, – сообщил командир и сделал неопределенный жест булавой, который, должно быть, символизировал отдание чести. – В третий и последний раз спрашиваю, кто вы такие. Потом огонь на поражение.

      – Я Усман ибн-Юсуф Абу Азиз эль-Аббаси, – отрекомендовался Усман. – А это мой друг Сергей… э-э-э…

      – Иванов, – подсказал я.

      – Мой друг Сергей Иванов, – закончил Усман.

      – Ты чеченец?

      – Араб.

      – Не важно. Куда направляетесь?

      – К вам. Мы ждали вас в Михайловке все утро, но вы так и не появились. Пришлось выехать навстречу.

      На лице подпоручика Емельянова отразилась сложная гамма чувств. Он не понимал, что происходит, но подозревал, что над ним издеваются.

      – Не советую стрелять, – произнес Усман с ласковой улыбкой на лице. – Мы тоже стреляем на поражение.

      – Что это за пищали? – спросил подпоручик.

      – АК-74, – честно ответил Усман. – Пусть вас не обманывает, что ствол у них тонкий и короткий. Они стреляют нисколько не хуже ваших.

      – Зачем пугали людей на тракте? – Подпоручик решил подойти к проблеме с другого конца.

      – Кто пугал? – как бы не понял Усман.

      И это оказалось последней каплей, переполнившей терпение командира второго взвода.

      – Бросай оружие! – заорал он. – Неподчинение карается расстрелом на месте! Считаю до трех. Раз, два…

      На счет «два» тишину взорвали две автоматные очереди. Я стрелял под ноги стрельцам левого фланга, если смотреть с нашей стороны, Усман дал очередь поверх голов правого фланга. Подпоручик Емельянов явил миру глаза по пять копеек и открыл рот. Лошади стрельцов