Мифриловый крест. Вадим Проскурин

учиться грамоте. Почему?

      Дед Тимофей ответил на мой вопрос обстоятельно и со знанием дела.

      – А зачем хрестьянину буквы знать? – спросил он и сам себе ответил: – Незачем. Одна беда от этой грамоты простому человеку. Ничего хорошего для простого человека в буквицах нет и быть не могет.

      – А как же Библию читать? – спросил я.

      Дед так перепугался, что, казалось, стал вдвое меньше.

      – Да что вы говорите, ваше священство! – забормотал он. – Мы же знаем, что Библию читать токмо вашим священствам дозволено, а нам, темным, запрещено наистрожайшим образом.

      – А с чего ты взял, что мы священники? – подал голос Усман.

      – Как это с чего? У товарища твоего крест на груди. Нешто неясно?

      – Разве обычные люди не носят кресты? – удивился я.

      – Как можно! – Дед зашелся от негодования. – Святотатство и богохульство!

      – А как у вас к мусульманам относятся? – спросил Усман.

      – К басурманам? Да никак. Люди как люди, только вера у них другая.

      – Поганая? – уточнил Усман.

      – Ну да, поганая, языческая то есть.

      – Как же языческая? Языческая вера – это когда богов много, а у мусульман Бог един.

      – Не знаю я, – вывернулся дед, – я человек темный, святым делам не обученный. Слыхал, что басурманская вера поганая, а правда то или нет – мне неведомо. Может, и неправда. А ежели хотите порасспросить кого, так вам в Троицк надо. Это по Московской дороге два дня пути и один день в сторону, на запад. Там монастырь стоит, там вам монахи на все вопросы и ответят, – дед загадочно хихикнул.

      – А сколько народу в Москве живет? – спросил я сам не знаю зачем.

      – Тьма тьмущая, – лаконично ответил Тимофей.

      – Точнее не знаешь?

      – Кто ж его знает точнее? Много там народу, больше, чем в Серпухове, в Подольске и в Троицке, вместе взятых, вона как много!

      – А что у тебя в мешках на первой телеге? – спросил Усман.

      Дед Тимофей замолчал, будто прикусил язык. Потом нехотя произнес:

      – Значит, разбойники.

      – Да не разбойники мы никакие! – возразил Усман. – Просто интересно. Что, спросить нельзя?

      – Спросить-то можно, – печально сказал дед. – Ситец там, рогожа, платок шелковый для Маськи, гвозди железные, крючки рыболовные, соль столовая… Мы же с рынка едем, сено продавали. Отбирать будете?

      – Да ну тебя! – рассмеялся Усман. – На хрена нам все это барахло! Нас с Сергеем покормить, да в баньке попарить, да разговором развлечь – ничего больше и не нужно от вас. Можем и заплатить.

      – Чем заплатить? – заинтересовался дед. Усман вытащил гранату из одного из многочисленных кармашков камуфляжа.

      – Знаешь, что такое? – спросил он.

      – Нет, – дед боязливо отодвинулся в сторону.

      – Дергаешь за кольцо, бросаешь и прячешься. Через четыре секунды она взрывается.

      – Это как?

      – Разрывается на части вдоль насечки, а вот эти квадратики разлетаются во все стороны.

      – Как пули?

      – Примерно.

      – Проверяете,