Мифриловый крест. Вадим Проскурин

успокоилась.

      А потом мы сидели, сбившись в тесную кучу, за голым деревянным столом, освещенным чадящей лучиной, и ели деревянными ложками безвкусную кашу, которую запивали самогоном отвратительного качества. Я ограничился порцией граммов в сто – показалось, что вторая порция если и не окажется смертельной, то уж точно заставит закуску отправиться в обратное путешествие. Усман вообще отказался от выпивки – мусульманин, блин. В общем, ужин несколько испортил общее впечатление от деревенского гостеприимства.

      Все было съедено и выпито, и аборигены стали укладываться на ночлег. Нам с Усманом выделили на двоих почетную лежанку на печке и еще двоих девиц, чтобы не скучали. Я спросил Тимофея, с чем связан такой обычай, он к этому времени уже изрядно захмелел и потому ответил просто и понятно:

      – Не знаю, кто вы такие – дикие монахи, беглые стрельцы или ангелы небесные, – он перекрестился, – но одно знаю точно: ваше семя нашей общине не повредит. Буду молиться, чтобы от вас понесли все молодки, но даже если понесет хотя бы одна – хорошо. Слишком редко к нам захаживают почетные гости.

      – А что в нас такого почетного? – спросил я.

      – Вы с пищалями, а ты еще и с крестом. Что еще нужно для почета?

      Я не знал – что, поэтому молча полез на печку. И через несколько минут обнаружил, что пять раз за вечер для меня вовсе не фантастика, а реальность.

9

      Тимофей разбудил меня еще до рассвета. Потормошил за плечо, вначале осторожно, а потом все более бесцеремонно.

      – Просыпайтесь, ваше священство, – сказал он, – вам пора уходить.

      – Куда? – не понял я. – Зачем?

      – Скоро приедут стрельцы, – пояснил он, – вам опасно здесь оставаться.

      – Почему ты раньше не сказал?! – воскликнул я, и от возгласа пробудился Усман.

      – Что такое? – спросил он спросонья.

      – Одевайся, – ответил я, – дед говорит, могут появиться стрельцы.

      – Пусть, – сказал Усман. – Как раз они нам и нужны.

      – Уверен? – спросил я.

      – Уверен. Должны же мы выяснить, что здесь творится, а у этих оболтусов спрашивать бесполезно.

      – Они придут с монахом, – сообщил Тимофей.

      – Да хоть с папой Карло, – отмахнулся Усман. Тимофей перекрестился.

      Я перелез через проснувшуюся девицу и спустился с печки. Стрельцы стрельцами, а одеваться все равно надо.

10

      Стрельцы не приехали. Каждые полчаса ободранный и задрипанный петух кукарекал сиплым голосом. Приближался полдень, а стрельцов все не было. Я сидел на крыльце и курил предпоследнюю сигарету. В этом мире есть табак, но простые люди не курят – им не положено. Курят только баре. Монахи и священники тоже не курят, потому что для служителей Господа табак – зелье сатанинское. По любому, разжиться табаком нам в ближайшее время не светит. Жаль.

      Усман предложил размяться, и я согласился – делать все равно было нечего. Еще не успели закончиться прыжки и растяжки, а вокруг нас уже сформировалось