Кроме любви твоей. Любовь, пережившая 90-е. Ольга Маслова

стук. Сперва Игорь не понимал, где находится. За окном было темно, и в кабинете тоже, не считая струйки света из-под двери. Поднёс к глазам руку с часами. Он носил их с недавних пор на правом запястье, чтобы скрыть шрам от пореза. Теперь и запястье, и кисть разламывались от боли, а стрелки на циферблате извивались, как змейки. Вообще, все предметы вокруг будто ожили и неприятно зашевелились: потолок колыхался, как купол шатра, а стены нависали над Игорем, грозя раздавить. Сознания хватило, чтобы понять, что всё это ему мерещится, что у него, вероятно, сильный жар.

      Только что виденный сон не отступил до конца, не рассыпался на мелкие осколки, а остался рядом, как большое треснутое зеркало или как видео в режиме «паузы». Можно было повернуться к нему лицом и снова увидеть себя, только на десять лет моложе, и дослушать ругань доктора…

      Из-за двери послышался голос Сапожникова:

      – Товарищ подполковник! Игорь! Ты там?

      – Я здесь, здесь, – прошептал Озеров.

      Понял, что этого недостаточно, и, набрав в грудь воздуха, громко отозвался:

      – Паша! Подожди!

      С трудом поднялся с дивана. Схватился руками за поясницу, так и не смог полностью выпрямиться. Медленно зашагал к двери, которая тоже не стояла на месте, перемещалась то правее, то левее…

      Привалившись плечом к стене, отпер дверь. Сразу же зажмурился и отвернулся от света.

      Майор Сапожников оглядел друга с тревогой и недоумением.

      – Ты чего, Игорёк? – произнёс он, наконец, и протиснулся внутрь кабинета.

      Там он включил свет и ещё раз оглядел Озерова, готового в любой момент сползти по стене на пол. Сапожников на всякий случай обежал глазами кабинет на предмет стоящей или валяющейся где-нибудь бутылки спиртного, но ничего такого не обнаружил.

      – Игорёк, тебе плохо?

      – Да, Паш, – тихо, как бы по секрету, ответил Озеров.

      – Сердце? «Скорую» вызвать? Да сядь ты!

      – Не, не сяду. Я потом не встану… Это не сердце, Паш, это чёрт знает что.

      – Спина? – догадался Сапожников.

      Игорь кивнул и всё-таки выпрямился.

      Сапожников схватил его за руку. Рука была ледяная. Тогда майор положил свою ладонь на лоб Игоря и заявил:

      – У тебя от головы прикуривать можно. Давай-ка я в «Скорую» позвоню. Хотя… пока доедут! Сейчас пробки. Дай я тебя сам отвезу, у меня машина внизу. Дойдёшь?

      Сапожников подумал было о дежурном враче в самом здании, но было уже восемь вечера, а на ночи дежурство не распространялось.

      – Дойду. Только ты ж, наверно, пьяный в стельку, а, Сапожник?

      Майор хмыкнул. Действительно, по его организму гуляли три рюмки коньяку, опрокинутых в буфете по случаю приближавшегося праздника. К шуткам Озерова по поводу своей фамилии и выпивки он давно привык. Это даже успокоило майора: шутит, значит, ему не так уж плохо.

      – Никак нет. Из нас двоих ты больше на бухого