Кроме любви твоей. Любовь, пережившая 90-е. Ольга Маслова

ты ещё разбираешься, о чём я не подозреваю?

      Ему не нравилось это мечтательно-задумчивое выражение на её лице. Но вот Люба стряхнула с себя задумчивость и заговорила со своим обычным чуть насмешливым выражением:

      – Олежка, ну нельзя быть таким ревнивым. Помнишь классика: «В ревности одна доля любви и девяносто девять долей самолюбия»?

      Олег раздражённо махнул рукой. Игорь – не лично, конечно, а как представитель военного сословия – был воплощением всего, что Олег презирал и чего побаивался. Это армия, от которой он благополучно откупился, это хождение строем, безропотное повиновение, унификация, одинаковая одежда, бритые головы, эта грубая физическая сила в сочетании с невежеством… Это воплощение насилия государства над личностью, диктатура, «имперские амбиции», «Большой Брат», ГУЛАГ, «подвалы Лубянки», «ментовский беспредел» – много было таких понятий в сознании Олега. Они были словно написаны на кусках пенопласта и накиданы, как в аквариум, в голову, где плавали по поверхности сознания, не углубляясь, но захламляя его. Армия, милиция, бывший КГБ – они казались Олегу примерно одним и тем же, и все были одинаково страшны и отвратительны. Ему даже странно было, что военный говорил с ними на одном языке, а не отрывисто рявкал какие-то куски слов. И уж совсем дико, что Люба прикоснулась к одному, заговорила с другим – в глазах Олега её действия приравнивались к контакту с инопланетными существами, опасными и кровожадными.

      Люба и Олег зашагали дальше, каждый в своих мыслях. Она пока не могла выбрать главное в смятении чувств и впечатлений. Может быть, завтра всё прояснится. Всё или забудется к утру, или, наоборот, пойдёт крещендо. Завтра-завтра-завтра…

      Мысли Олега прыгали с предмета на предмет, в промежутках возвращаясь к настроению спутницы, которое он отслеживал, как показания какого-нибудь сложного прибора вроде аппарата жизнеобеспечения. От работы этого прибора зависело настроение и даже самочувствие самого Олега.

      Ему ещё пришло на ум, что военная форма оказывает на мужчин интересное воздействие: она одновременно устанавливает и устраняет социальные барьеры. С одной стороны, форма обособляет военнослужащего от представителей иных профессий, выделяет среди всех остальных людей. С другой стороны, она становится его пропуском в любой слой общества – от самого низа до самого верха. Строго говоря, военному никто не указ, кроме его коллеги более высокого звания. В памяти Олега возник герой книги «Великий Гэтсби», который, пока носил униформу, был вхож в высшее общество и покорил сердце девушки из богатой семьи.

      В театральной постановке по этой книге Олег играл Ника Карраэуя, очень недурно играл, надо признать… Не заглавная роль, однако именно в ней отразился сам автор – Фитцжеральд. А Люба играла Дэзи, конечно. Блистательно играла. С этим спектаклем они ездили на гастроли в Нижний Новгород, во время которых сблизились.

      Олег перестал хмуриться. Люба рядом, всё в порядке. Да и не может быть у неё романа с каким-то военным. Не может быть. У Олега просто разыгралась