Московское гостеприимство. Аркадий Аверченко

молчании подобрала несколько обрывков письма.

      – От кого это?

      – Брось! Это так… глупости. Один очень надоедливый человек.

      – Да? А что это тут написано?… Гм… «Целовать»… «каждое утро»… «черты… локон…» Негодяй!

      В лицо мне полетели клочки письма. Было не особенно больно, но обидно.

      Так как обед был испорчен, то я оделся и, печальный, пошел побродить по улицам. На углу я заметил около себя мальчишку, который вертелся у моих ног, пытаясь всунуть в карман пальто что-то беленькое, сложенное в комочек. Я дал ему тумака и, заскрежетав зубами, убежал.

      На душе было тоскливо. Потолкавшись по шумным улицам, я вернулся домой и на пороге парадных дверей столкнулся с нянькой, которая возвращалась с четырехлетним Володей из кинематографа.

      – Папочка! – радостно закричал Володя. – Меня дядя держал на руках! Незнакомый… дал шоколадку… бумажечку дал… Передай, говорит, папе. Я, папочка, шоколадку съел, а бумажечку тебе принес.

      – Я тебя высеку, – злобно закричал я, вырывая из его рук бумажку со знакомыми словами: «Хотел бы я ей черный локон»… – ты у меня будешь знать!..

      Жена встретила меня пренебрежительно и с презрением, но все-таки сочла нужным сообщить:

      – Был один господин здесь без тебя. Очень извинялся за беспокойство, что принес рукопись на дом. Он оставил ее тебе для прочтения. Наговорил мне массу комплиментов (вот это настоящий человек, умеющий ценить то, что другие не ценят, меняя это то – на продажных тварей) и просил замолвить словечко за его стихи. По-моему, что ж, стихи как стихи… Ах! Когда он читал о локонах, то так смотрел на меня…

      Я пожал плечами и пошел в кабинет. На столе лежало знакомое мне желание автора целовать чьи-то власы. Это желание я обнаружил и в ящике с сигарами, который стоял на этажерке. Затем это желание было обнаружено внутри холодной курицы, которую с обеда осудили служить нам ужином. Как это желание туда попало – кухарка толком объяснить не могла.

      Желание чесать чьи-то волосы было усмотрено мной и тогда, когда я откинул одеяло с целью лечь спать.

      Я поправил подушку. Из нее выпало то же желание.

* * *

      Утром после бессонной ночи я встал и, взявши вычищенные кухаркой ботинки, пытался натянуть их на ноги, но не мог, так как в каждом лежало по идиотскому желанию целовать чьи-то власы.

      Я вышел в кабинет и, севши за стол, написал издателю письмо с просьбой об освобождении меня от редакторских обязанностей.

      Письмо пришлось переписывать, так как, сворачивая его, я заметил на обороте знакомый почерк:

      Хотел бы я ей черный локон…

      Здание на песке

      I

      Я сидел в уголку и задумчиво смотрел на них.

      – Чья это ручонка? – спрашивал муж Митя жену Липочку, теребя ее за руку.

      Я уверен, что муж Митя довольно хорошо был осведомлен о принадлежности этой верхней конечности именно жене Липочке, а не кому-нибудь другому, и такой вопрос задавался им просто из праздного любопытства…

      – Чья это маленькая ручонка?

      Самое простое – жене нужно было бы ответить: «Мой друг, эта рука принадлежит мне. Неужели ты не