Московское гостеприимство. Аркадий Аверченко

рассуждаешь, как Толстой, – восхищенно вскричал Стремглавов.

      – Даже лучше. Потому что я о Толстом ничего не знаю, а он обо мне узнает.

      V

      Сегодня справлял десятилетний юбилей своей литературной и научно-просветительной деятельности…

      На торжественном обеде один маститый литератор (не знаю его фамилии) сказал речь:

      – Вас приветствовали как носителя идеалов молодежи, как певца родной скорби и нищеты, – я же скажу только два слова, но которые рвутся из самой глубины наших душ: здравствуй, Кандыбин!!

      – А, здравствуйте, – приветливо отвечал я, польщенный. – Как вы поживаете?

      Все целовали меня.

      Мозаика

      I

      – Я несчастный человек – вот что!

      – Что за вздор?! Никогда я этому не поверю.

      – Уверяю тебя.

      – Ты можешь уверять меня целую неделю, и все-таки я скажу, что ты несешь самый отчаянный вздор. Чего тебе недостает? Ты имеешь ровный, мягкий характер, деньги, кучу друзей и, главное, – пользуешься вниманием и успехом у женщин.

      Вглядываясь печальными глазами в неосвещенный угол комнаты, Кораблев тихо сказал:

      – Я пользуюсь успехом у женщин…

      Посмотрел на меня исподлобья и смущенно сказал:

      – Знаешь ли ты, что у меня шесть возлюбленных?!

      – Ты хочешь сказать – было шесть возлюбленных? В разное время? Я, признаться, думал, что больше.

      – Нет, не в разное время, – вскричал с неожиданным одушевлением в голосе Кораблев, – не в разное время!! Они сейчас у меня есть! Все!

      Я в изумлении всплеснул руками:

      – Кораблев! Зачем же тебе столько?

      Он опустил голову.

      – Оказывается, – меньше никак нельзя. Да… Ах, если бы ты знал, что это за беспокойная, хлопотливая штука… Нужно держать в памяти целый ряд фактов, уйму имен, запоминать всякие пустяки, случайно оброненные слова, изворачиваться и каждый день, с самого утра, лежа в постели, придумывать целый воз тонкой, хитроумной лжи на текущий день.

      – Кораблев! Для чего же… шесть?

      Он положил руку на грудь.

      – Должен тебе сказать, что я вовсе не испорченный человек. Если бы я нашел женщину по своему вкусу, которая наполнила бы все мое сердце, – я женился бы завтра. Но со мной происходит странная вещь: свой идеал женщины я нашел не в одном человеке, а в шести. Это, знаешь, вроде мозаики.

      – Мо-за-ики?

      – Ну да, знаешь, такое из разноцветных кусочков складывается. А потом картина выходит. Мне принадлежит прекрасная идеальная женщина, но куски ее разбросаны в шести персонах…

      – Как же это вышло? – в ужасе спросил я.

      – Да так. Я, видишь ли, не из того сорта людей, которые, встретившись с женщиной, влюбляются в нее, не обращая внимания на многое отрицательное, что есть в ней. Я не согласен с тем, что любовь слепа. Я знал таких простаков, которые до безумия влюблялись в женщин за их прекрасные глаза и серебристый голосок, не обращая внимания на слишком низкую талию или большие красные руки. Я в таких случаях поступаю не так. Я влюбляюсь в красивые