Повести о карме. Генри Лайон Олди

совершеннолетии. С ребенка и спрос никакой.

4«Записки на облаках», сделанные в разное время монахом Иссэном из Вакаикуса

      Люди привыкают ко всему, даже к жизни в раю.

      Привыкли и мы. Приспособились.

      Многое изменилось к лучшему. Я говорю не только о войнах. Например, сошло на нет убийство новорожденных. Его стыдливо называли «когаэси» – «возврат ребенка» – намекая, что дитя не просто убили сразу же после рождения. Дитя вернули в мир богов и духов, что, согласитесь, совсем иное, можно сказать, благородное дело. Так или иначе, младенцев, по большей части девочек, быстро перестали душить платком. Семьи, не желающие кормить лишний рот – или не имеющие такой возможности – столкнулись с куда худшей заботой. Отец или мать, придушив новорожденного, в течение трех дней превращались в слюнявых идиотов, ходивших под себя и громким плачем требовавших молока. Кормить их было дороже, чем младенцев, а прикончить обузу означало самому утратить разум.

      «Возврат ребенка» приобрел новое значение.

      Детей, от которых хотели избавиться любой ценой, теперь оставляли в лесах, оврагах и болотах, чтобы их там сожрали дикие звери. Такие поступки напоминали азартную игру с непредсказуемым исходом. Если ребенка съедал волк, для родителя, отнесшего дитя в чащу, все заканчивалось благополучно. Убийство засчитывалось волку, а на животных дар будды Амиды не распространялся. Но если младенец умирал не в волчьей пасти, а от ночных холодов и отсутствия пищи…

      Тогда убийство засчитывалось человеку, бросившему дитя в глухом месте. И «возврат ребенка» происходил немедленно, сокрушая убийцу.

      При этом голодная смерть преступника, сосланного пожизненно на Остров Девяти Смертей, не засчитывалась как убийство судье, вынесшему приговор – или стражникам, доставившим злоумышленника на остров. Попыток объяснить все эти кармические сплетения, установить точные внутренние связи и закономерности, было множество. И что же? Они терпели крах одна за другой. На любое правило сразу находилось исключение.

      Как писал святой Гокэнку:

      Вот, вспорол живот.

      Думал, что вспорол себе.

      Нет, ошибся я.

      Нашлись и такие, кто захотел использовать дар Амиды в корыстных целях. История мести самурая Хатано Тадаоки – вероятно, первого случая кровной мести после нисхождения Чистой Земли – легла в основу популярной пьесы театра Но «Чудо на холмах Ямару». Позвольте ничтожному монаху напомнить вам эти блистательные строки:

      Сцена 1

      Хатано Тадаоки:

      О горе! О пламя адское!

      Давно готовился я к убийству.

      Заклятый враг мой, что же делать мне?

      Убью тебя – ты во мне воскреснешь,

      а я отправлюсь в преисподнюю,

      накрывшись плащом бесчестья.

      Жизнь тебе сохраню –

      до конца дней не избавлюсь от позора.

      Сколь же злосчастна моя судьба!

      Хор:

      Дрова, горящие в огне,

      не горят так жарко,

      как ненависть доблестного самурая!

      Что же делать ему?

      Хатано