Дочь Велеса. Пан Шафран

всю нечисть, которую только могла припомнить, Ялика принялась собирать черепки, один из которых самым наиковарнейшим образом умудрился порезать ей ладонь левой руки. Хорошо еще, что в дорожной котомке нашлись заблаговременно припасенный отвар шиповника и тряпицы для перевязки. Вспомнив добрым словом нравоучения своей наставницы, старушки Яги, о том, что у любой уважающей себя ворожеи всегда должны быть наготове средства для первой помощи, Ялика, морщась и шипя, перевязала кровоточащий порез смоченной в отваре тряпицей.

      Кое-как собрав разлитую воду, удачно подвернувшимся под руки полотенцем, ворожея осознала, что проголодалась, о чем тут же возвестил ее желудок, издав требовательное урчание. Ялика несмотря на то, что была в комнате одна, украдкой оглянулась, не услышал ли кто.

      Спустившись со второго этажа корчмы, где располагались гостевые комнаты, в обеденный зал ворожея растерянно оглянулась в поисках хозяина постоялого двора, которого, впрочем, не оказалось в пределах видимости.

      Устроившись за столом около раскрытого окна, Ялика позвала:

      – Корчмарь!

      Тот не замедлил явиться, широко позевывая и лениво почесывая необъятное пузо, свесившееся через пояс.

      – Я кувшин умывальный разбила, – смущенно заявила ворожея, рассеянно стряхивая со стола крошки.

      Мужчина равнодушно пожал плечами и меланхолично заявил гулким раскатистым басом:

      – Эка невидаль. Бывает. Заменим.

      Попытавшись пригладить широкой ладонью взлохмаченные соломенные волосы и с трудом подавив зевок, он добавил, уставившись на ворожею отсутствующим взглядом:

      – Трапезничать, пресветлая, будешь?

      – Да, – коротко кивнула ворожея, и нетерпеливо поерзав на лавке в неловких попытках скрыть настойчивое урчание оголодавшего желудка, смущенно спросила. – А что имеется?

      – Бобовая похлебка, грибная похлебка, каша ячневая, каша перловая, капуста кислая, капуста моченая, рулька запеченная, творог, пироги ягодные… – начал занудно перечислять корчмарь, зачем-то уставившись в потолок и поочередно загибая пальцы на руках.

      – Неси-ка грибную похлебку, – перебила ворожея грозившее затянуться до вечера перечисление снеди, имеющейся в корчме.

      – Как скажешь, пресветлая, – все так же меланхолично пробасил мужчина в ответ.

      – Подскажи, мил человек, будь любезен, – задержала ведунья собравшегося было удалиться на кухню владельца постоялого двора.

      – Горыня я, – отозвался корчмарь, и немного помявшись, смущенно проронил. – Сельчане меня Пузом прозвали.

      – Горыня, – спрятав улыбку, продолжила, как ни в чем не бывало, Ялика. – А не найдется ли у Вас в селе работенка какая для человека знающего, отвары приготовить, настои да зелья лечебные?

      – Эх, пресветлая, – корчмарь Пузо растерянно почесал затылок. – Травница в селе есть уже. А нечисти всякой, сколько себя помню, в округе-то и не водилось никогда. Разве что леший иногда тропы путает, так на то он и леший!

      Ворожея