Дочь Велеса. Пан Шафран

она протянула Радмиле первый – Дубовый отвар, раствори в воде и смочи ей полотенца, а потом перевяжи рану Могуты. А в этом, – ворожея передала девушке второй пузырек – Зверобойное масло, при каждой перевязке делай компресс с ним.

      – Да по что это все Радмиле-то? – удивился оживившийся Горыня. – Отнесем Могуту к травнице, она уж точно все сделает, как требуется.

      Ялика устало пожала плечами, и, поднявшись, нетвердой походкой направилась к лестнице, ведущий на второй этаж.

      – Хорошо, – бросила она через плечо. – Дело ваше. А мне поспать надобно…

      – Благодарю тебя, пресветлая, – донесся ей во вслед раскатистый бас хозяина корчмы. – Жизнь Могутину спасла…

      – Не спасла, помогла – коротко ответила поднимающаяся по лестнице Ялика и, обернувшись, добавила под удивленные взгляды Горыни и Радмилы – Теперь от него самого все зависит. Ежели жить хочет – выкарабкается. Тело излечить, не велика наука, а вот душу, по своей воле на просторы Нави устремившуюся, не в моей власти вернуть…

      Поднявшись к себе в комнату, ворожея без сил рухнула на кровать, тут же забывшись тяжелым сном.

      Снилась ей стена ревущего огня, окружившая ее кольцом и, то ли ограждавшая ворожею от гигантской фигуры, чьи очертания с трудом угадывались за ярящимся пламенем, то ли, наоборот, не дававшая Ялике убежать прочь. От сумрачного образа веяло древним, первородным злом и изначальной тьмой, выворачивающей наизнанку и душу, и разум. Ворожея ощутила себя маленькой и беззащитной. Сознание затопила волна всепоглощающего страха, заставившего оцепенеть. Вокруг ведуньи заплясали серебристые огоньки, закручиваясь в светящуюся искрящуюся спираль. От нестерпимого блеска заслезились глаза, заставив Ялику часто заморгать в попытках прогнать наворачивающиеся слезы. В следующее мгновение напротив нее уже стояла знакомая фигура в кожаном плаще до пят и широкополой шляпе, из-под которой в отсветах огня таинственно поблескивали стеклянные окуляры птичьей маски с длинным изогнутым клювом.

      – Мортус, – одними губами прошептала ворожея.

      Тот, ничего не говоря, неожиданно схватил ворожею за руку и вложил что-то в ее раскрытую ладонь. От прикосновения призрака кожу Ялики обожгло ледяным холодом.

      Ворожея отпрянула назад. Мортус коротко кивнул, сверкнув окулярами, и неторопливо растаял в воздухе, так и не сказав ни слова.

      Ялика медленно подняла руку к глазам. К своему удивлению она увидела, что сжимает рукоять того самого клинка, которым совсем недавно положила конец страданиям Мортуса, отправив его в ледяное царство Мары. По лезвию пробежали ослепительно белые искры. Наблюдая за их танцем, становившимся все быстрее и быстрее, ворожея вдруг осознала, что ей необходимо сделать.

      Широко размахнувшись, она резко опустила покрытый белым пламенем и неожиданно удлинившийся клинок, словно вспарывая им саму ткань реальности сна.

      Огненная стена замерла. Недвижимые языки пламени вдруг покрылась сетью трещин и с тихим мелодичным