Записки на кардиограммах (сборник). Михаил Сидоров

и впрямь наполовину состоял из гражданской одежды.

      – Одного в больницу, второго в больницу, третий вообще в коме! Потом туборга на Тореза[21], а потом снова сюда. Дай направление, слушай, не знаю, когда на станцию попаду.

      Веня протянул ему пару бланков.

      – По какому праву вы передаете записанные на вас направления на госпитализацию?

      Северов глянул через плечо:

      – По праву сильного.

      Коля ростом с собаку. Его еще, когда он диссертацию защитил, «доктором кукольных наук» прозвали, и Венина реплика его, мягко говоря, покоробила: пожелтел, закаменел скулами и стал катать по ним мощные желваки.

      – Я – начмед скорой помощи Третьяков. Ваша фамилия и номер подстанции?

      – Фельдшер Светин, эсэмпэ[22] Всеволожска.

      – Я немедленно поставлю в известность вашего заведующего.

      – Пожалуйста. Восемь-гудок-двадцать семь-ноль-два-ноль-четыре-двадцать пять.

      Веня неторопливо направился к выходу, показав мне глазами: сиди, не светись. Мудро – Третьяк меня знал, да и публика после этого рассосалась, так что я улизнула вместе со всеми.

      – Ну все, кранты тебе, док. Колюня злопамятный.

      Северов придвинулся и негромко заговорил:

      – Представь: низкое небо, ветер, несущиеся над землей облака, – он вещал, словно актер в радиопостановке, – мокрые листья в черной воде каналов…

      Тепло дыхания у самого уха; кожа цепенеет внезапным ознобом и, срываясь, молотит пульсом в висках.

      – … каре сотрудников, барабанная дробь. Начмед, подпрыгивая, срывает с меня светящиеся полоски и, встав на стульчик, ломает над моей головой носик двадцатки[23].

      Теплой волной в лицо, и так хорошо сразу, так хорошо.

      – Все-таки зря ты при всех.

      – А чего он как не родной? Можно подумать, никогда в жизни без направлений не оставался… Вов, давай к той хрущевке.

      – Зачем?

      – Живу я там, забрать кое-что нужно.

      Мы подкатили к запечатанному домофоном подъезду, Веня выскочил из машины и минут через пять вернулся, неся фотографию в рамке.

      – Это тебе, Ларис. С днем рождения.

      Обалденный закат, даже не верилось, что такие бывают. Классная фотка.

      – Супер. Это где такой?

      – В Сирии.

      – Сам снимал?

      – Угу. Месяца два назад.

      – То-то я смотрю, такой загорелый. Работал там?

      Он мотнул головой:

      – Путешествовал.

      – По путевке?

      – Своим ходом.

      – Это как?

      – Ну, как… Сначала в Эстонию поехал, потом в Латвию, оттуда в Литву, из Литвы в Польшу. И понеслось: Словакия-Венгрия-Румыния-Болгария-Турция-Сирия-Ливан-Иордания-Египет.

      Ни фига себе!

      – Это ж какие деньги надо иметь?

      – Шестьсот зеленых.

      – Сколько-сколько?!

      – Шестьсот.

      – Это на какой срок?

      – С мая по конец октября.

      Мы с Вовкой пытались осмыслить

21

Туборг (жарг.) – больной туберкулезом. Тореза – проспект Мориса Тореза, на котором расположен туберкулезный стационар.

22

Эсэмпэ – СМП: станция медицинской помощи.

23

Двадцатка – здесь: шприц на 20 мл.