Записки на кардиограммах (сборник). Михаил Сидоров

Миша Стародубцев, горя глазами, что-то горячо и нечленораздельно озвучил.

      – Видите? Человек, можно сказать, не в себе, а и то понимает. Скажи, Мишань?

      – Н-ну-д-к-т-ы-ш-х-х-с-с-с.

      – Во. Ладно, заболтались мы с вами. Звони, Лар, пора еду есть. Горячую.

      – У тебя чего на обед?

      – Пока ничего. Заехать надо.

      – Мне тоже. Давай, Володя, к Столбам.

      Вова Бирюк молча кивнул и подрулил к грязно-желтому, пленными немцами строенному особняку. Внут ри, меж колонн, светился маленький продуктовый. Народу было немного. Уборщица выводила на полу затейливые узоры.

      – Что будем брать, Лар?

      – Не знаю. Давай червячков и по куриной ноге.

      – Червячки – это что, макароны, что ли, одноразовые?

      – Ну да.

      – Что-то мне не хочется. Давай лучше блинов возьмем? Шесть с мясом на первое и шесть с джемом к чаю. У тебя чай есть?

      – Да чай-то есть. Блины дорогие.

      – Не бери в голову. С мясом и с абрикосовым джемом, пожалуйста. Масло есть?

      – Не знаю. Есть, по-моему.

      – Еще пачку «Валио», будьте добры.

      – Слушай, да, по-моему, есть масло.

      – Да ладно. Будем потом бегать, искать… Не пригодится нам, пригодится кому-нибудь. На крайняк бутеры забацаем вечерком.

      Народ обедал. Все собрались одновременно и теперь, в ожидании очереди, стояли у микроволновок. На двух конфорках грелись в мисках супы, две других оставались свободными, и Северов, распустив масло на сковородках, приступил к жареву.

      – Ты не много масла-то положил?

      – Нормально. «Кашу маслом не испортишь», – сказал байкер, выливая отработку в гречиху.

      – У нас, кстати, сегодня был байкер. Скользко, на повороте повело, и готово: колено в хлам. Штаны кожаные – задолбались по швам пороть.

      – Так порезали бы.

      – Жалко.

      За столами сидели вплотную.

      – А Пашку с Егоркой сегодня в сериале снимали.

      – Труп увозили?

      – Угу. Все как обычно: минуту как застрелили, и уже криминалисты роятся.

      – Ха!

      – Ну. Приезжает скорая, всех подвигает, хвать убиенного – и след простыл. Шесть дублей. Мы режиссеру говорим: уважаемый, мы покойников возим, только если смерть в машине произошла, всем остальным вызывается труповоз. А на убийстве скорая ментам вообще не указ. Наш номер шестнадцатый: констатация, направление в морг, отзвон – все.

      – А он?

      – А он, сука, очки снял, дужку так задумчиво покусал и говорит: да-да, конечно, но мы все-таки снимаем кино, а это совершенно другой мир. Пусть будет по-преж нему.

      – Во придурок!

      – Не говори. Больной на всю голову.

      Динькнул звонок. Бирюк, обжигаясь, пробалансировал через кухню с налитой до краев тарелкой.

      – Они такие. Снимали как-то, в очередной раз, так там, по ходу, подходит бригада к телу, открывает че модан, а у него на крышке – голая баба. Артисты у них свои, чемодан тоже – от нас им только машина да куртки форменные. Ну, и такая подстава! Мы к режиссеру: дяденька, не позорьте нас и сами заодно не позорьтесь. Вот, смотрите, наш чемодан – места живого нет. Хотите, вам отдадим? Знаешь,