Давайте все убьем Констанцию. Рэй Брэдбери

из Голливуда решил, что я спятил. Вы когда-нибудь пытались спорить с Констанцией?

      – Я…

      – Не говорите «да», все равно не поверю! «Люби меня или покинь меня», пела она. Мне нравилась мелодия. Умасливала душу церковным елеем. Я первый в Америке такой дурак, кто сжег свое свидетельство о рождении.

      – Черт меня дери, – посочувствовал я.

      – Не вас. Меня. На что вы смотрите?

      – На вас.

      – А, понятно. Вид у меня не очень. Тогда тоже был не ахти. Видите эту яркую штуковину поверх приглашений? Латунная рукоятка вагоновожатого на Маунт-Лоу. Моя: я был водителем трамвая на Маунт-Лоу! Господи Иисусе! Нет ли где поблизости пива? – внезапно спросил старик.

      Я сглотнул слюну.

      – Вы заявляете, что были первым мужем Раттиган, а потом просите пива?

      – Я не говорил, что был ее первым мужем, просто одним из мужей. Ну, где же пиво? – Старик поджал губы.

      Крамли вздохнул и пошарил в карманах.

      – Вот пиво и «Малломары».

      – «Малломары»! – Старик высунул кончик языка, и я положил на него печенье. Он подождал, пока печенье растает, словно это была церковная облатка. – «Малломары»! Женщины! Жить без них не могу!

      Он привстал за пивом.

      – Раттиган, – напомнил я.

      – А, да. Свадьба. Она поднялась в гору на моем трамвае и взбесилась из-за погоды, думала, я ее состряпал, и сделала мне предложение, но как-то ночью, после медового месяца, видит, климат от меня не зависит, обросла сосульками, и только я ее и видел. Я никогда теперь не стану таким, как прежде. – Старик вздрогнул.

      – Это все?

      – То есть как это все?! Вам удавалось когда-нибудь обставить ее два раза из трех?

      – Почти, – шепнул я.

      Я достал из кармана телефонную книжку Раттиган.

      – Мы узнали о вас вот отсюда.

      Старик посмотрел на свою фамилию, обведенную красными чернилами.

      – Кто мог вас ко мне послать? – Задумавшись, он сделал еще глоток. – Постойте! Вы вроде как писатель?

      – Вроде как.

      – Вот оно, ужучил! Как давно вы с ней знакомы?

      – Несколько лет.

      – Один год с Раттиган – это тысяча и одна ночь. В комнате смеха. Проклятье, сынок. Держу пари, она хочет, чтобы вы написали ее автобиографию, потому и обвела мою фамилию. Начать с меня, Старого Верного.

      – Нет.

      – Просила вас делать заметки?

      – Никогда.

      – Черт, а ведь было бы здорово? Кто еще напишет такую дикую книгу, как Констанция? А такую злобную? Бестселлер! Да на вас золотой дождь прольется. Живее вниз, сговорить издателя! Мне за информацию отчисления от прибыли! Идет?

      – Отчисления.

      – А теперь дайте мне еще «Малломаров» и пива. Мало наболтал, нужно еще?

      Я кивнул.

      – Там на другом столе… – (На ящике из-под апельсинов.) – Список гостей на бракосочетании.

      Перебирая счета на ящике, я нашел листок хорошей бумаги и стал его разглядывать, старик тем временем заговорил:

      – Задумывались когда-нибудь, откуда произошло